В последние годы в психологии быстро развивается идея о сильной биологической обусловленности родительского чувства. Для благополучного «запуска» биологической основы материнства существенны три фактора—сензитивный период, ключевые раздражители и импринтинг. Считается, что у матери есть сензитивньй период ма¬теринства — первые 36 ч после родов. Если в этот период матери представлена возможность непосредственного общения с новорожденным, так называемый контакт «кожа—кожа», то у матери возникает психологический импринтинг на данного ребенка, интимная душевная связь с ребенком образуется быстрее, бывает более пол¬ноценной и глубокой. Дальнейшие исследования тех семей, где не был упущен сензитивный период материнст¬ва, показывают, что поведение матерей было спокойным и любящим, дети достоверно чаще улыбались. Детская улыбка в свою очередь мощное поощрение для матери, ключевой раздражитель, запускающий специфическое материнское поведение. Таким образом, вовремя исполь¬зованный сензитивный период материнства обращается в кольцо позитивных взаимодействий с ребенком и слу¬жит гарантом хорошего контакта, теплой и любящей атмосферы общения матери с ребенком. Стиль общения с ребенком репродуктивен, он во многом задается семейными традициями. Матери воспро¬изводят тот стиль воспитания, какой был свойствен их собственному детству, нередко повторяют стиль своих матерей. Характерологические особенности родителей являются одной из существенных детерминант родительского отношения. В работе А. Адлера впервые был опи¬сан тип тревожной матери, устанавливающей с ребенком симбиотическне отношения, опекающей и защищающей его, тем самым парализующей собственную активность и самостоятельность ребенка (Семья в психологическом…, 1989). На основании клинических наблюдений и эксперимен¬тальных психологических исследований А. И. Захаров (А.И.Захаров, 1998) описывает изменения личности родителей, которые относятся главным об¬разом к сфере «я». Они нерезко выражены и не ведут к гру¬бым нарушениям социальной адаптации, расторможенным и асоциальным формам поведения. У матери и отца есть ряд общих изменений личности, которые можно сгруппировать следующим образом. «Слабость личности» — повышенная ранимость, затруднения в принятии решений, мнительность, застреваемость на переживаниях. «Ригидность личности» — болезненно заостренное чув¬ство ответственности, долга, обязанности, негибкость, инер¬тность и консерватизм, трудность принятия и играния ролей. «Закрытость личности» — недостаточная общитель¬ность и эмоциональная отзывчивость, сдержанность в вы¬явлении чувства любви и нежности, подавление внешнего выражения переживаний, преобладание самозащитного типа реакций в ответ на действие фрустрирующих ситуаций. «Конфликтность личности» — постоянное чувство внут¬ренней неудовлетворенности, обидчивость, недоверчивость, упрямство и негативизм. Также А.И. Захаров дает комплексную характеристику личностных особеннос¬тей матерей, чьи дети страдают неврозом (А.И. Захаров, 1982). Наряду с сензитивностью, тревожностью и неуверенностью в себе этих матерей отличает также излишняя пунктуальность, принципиальность в моральных требованиях, ригид¬ность мышления, нетерпимость, склонность к образова¬нию сверхценных идей, высокая конфликтность в сфере межличностных отношений, недостаточная эмоциональ¬ная отзывчивость. У отцов в этих наблюдениях, по данным MMPI, на первый план выступали черты мягкос¬ти, пассивности, некоторой минорности общего фона на¬строения (А.И. Захаров, 1982). Результатом подобных личностных особенностей является извращенная ролевая структура семьи, в которой мать излишне «мужествен¬на» – недостаточно эмоционально отзывчива и эмпатична, зато требовательна и категорична, а отец «женствен» — мягок, раним, не способен управлять ситуацией. Оче¬видно, что родители с подобными, характерологическими особенностями представляют ребенку искаженные образ¬цы для идентификации и усвоения социальных образцов поведения. Оба родителя обладают также сходной струк¬турой неудовлетворенных потребностей — в основном это фрустрация потребности в эмоциональной близости, заостренное желание независимости, сочетающееся со страхом перемен, чувство внутреннего дискомфорта, внутренняя конфликтность и недовольство собой. Однако душевная усталость, неадекватные способы самоутверж¬дения не позволяют родителям адекватно увидеть и принять себя такими, какие они есть, искать конструк¬тивные пути разрешения собственных конфликтов. Ребе¬нок в такой семье выступает в качестве «козла отпуще¬ния», принимающего на себя проекции родительских конфликтов, а его невроз становится клиническим выра¬жением личностных проблем родителей (А. И. Захаров, 1982). В исследовании детей с ночным энурезом А. Я. Варга убедительно показала, как невротический симптом ребен¬ка становится условно-желательным для родителей, поз¬воляя им вытеснять неблагополучие в сфере собственных интимных отношений (1985). Еще более грубые характе¬рологические отклонения отмечаются у родителей детей, больных шизофренией. «Шизофреногенную» мать отли¬чают две типичные установки: 1) открытое отвержение, сочетающееся с безупречно инструментальным контро¬лем, холодность или безразличие к ребенку, иногда са¬дистическая настроенность; 2) скрытое отклонение, когда чрезмерная забота является формой доминирования и паразитического существования при наличии инфантиль¬ных и эгоистических установок. Отец в этих исследова¬ниях характеризовался как пассивный, равнодушный, устраняющийся от семейных дел. Общение в семьях больных шизофренией строится по принципу «двойной связи», имеющей в основе двойствен¬ность, иррациональность и противоречивость мотивов, которыми руководствуются родители (Клинические…, 1980). Патологическая заостренность характерологических черт родителей порождает специфические особенности отношения к ребенку. Родители, например, не замечают у себя тех черт характера и поведения, на малейшее проявление которых у ребенка они реагируют аффектив¬но-болезненно и настойчиво стараются искоренить. Таким образом, родители неосознанно проецируют свои пробле¬мы на ребенка, а затем реагируют на них как на свои собственные. Так, нередко «делегирование» — упорное желание сделать из ребенка «самого» (развитого, эру¬дированного, порядочного, социально-успешного) — яв¬ляется компенсацией чувства малоценности, недееспо¬собности, переживания себя как неудачника. Проекция родительских конфликтов на ребенка не предрешает, однако, стиля родительского отношения: в одном случае это выльется в открыто эмоциональное отвержение ребен¬ка, не соответствующего идеальному родительскому образу; в другом случае примет более изощренную форму: по защитному механизму образования реакции обернется гиперопекой или гиперпротекцией. Очень обостряется конфликтное отношение к ребенку-подростку, особенно если в семье есть еще маленький ребенок: родители обыч¬но склонны переоценивать достоинства младшего, на фоне которого недостатки подростка — реальные и мни¬мые — воспринимаются родителями как невыносимые. Неприятие или эмоциональное отвержение особенно драматично для обеих сторон в неполных семьях, где мать преследует страх, что ребенок воспроизведет нежелательные черты отца, – «боюсь, что скажутся гены». Скрытое отвержение может маскиро¬ваться здесь гиперпротекцией, в крайних вариантах — доминирующей гиперпротекцией. Гиперсоциальность, паранойяльные черты личности в сочетании с фрустрацией потребности в любви у матери, самой имеющей неблагоприятный опыт отношений в прародительской семье, порождают амбивалентные чувст¬ва к ребенку, чаще всего дочери. Существует довольно аргу¬ментированная точка зрения, что воспроизведение стиля воспитания из поколения в поколение — общая законо¬мерность (А.И. Захаров, 1982). Большое значение для формирования определенного стиля общения с детьми в семье имеют социокультурные традиции. Л. Лаоса подробно проанализировал про¬цесс обучения детей матерями в американских семьях англосаксов и чиканос — выходцев из Латинской Аме¬рики. Оказалось, что при прочих равных условиях (уро¬вень образования и материальное положение) стиль общения во время обучения резко различен. Матери англосаксонского происхождения предпочитали словес¬ные объяснения, чаще хвалили и поощряли своих детей. Матери чиканос больше опирались на отрицательное подкрепление, использовали физический контроль, шире употребляли зрительную подсказку и простейшее мо¬делирование. В целом стиль обучения в латиноамери¬канских семьях более директивный и невербальный (L. Laosa, 1980).