Если экономике открыты перспективы высокой эффективности и высокого благосостояния, то общество способно стать либеральным и освоить институты свободы применительно к отдельному человеку. Можно согласиться с теми западными учеными, которые связывают воедино глобализацию развития экономики и начало эры “постколлективизма”. Между тем экономические процессы не являются ни автоматическими, ни стихийными. Они включают неопределенность и вероятность, происходит формирование множества вариантов развития, выбор и конкуренция вариантов. Они наполнены живой человеческой активностью. Поведенческий пласт экономики постоянно сталкивается с проблемами, решение которых требует усилий государства: обеспеченность информацией и поддержка науки, контроль и предотвращение социальных конфликтов, экологическая защита, расширение мировых рынков и т.п. Огромна роль государства в организации публичных широкомасштабных дискуссий по вопросам социальных и политических приоритетов и направлений развития общества. Чем глубже преобразование государства от института насилия к институту интегрирования общества как субъекта общественного сознания5, тем большее значение для развития государства приобретает создание экономических механизмов целостности экономики, базисом которой является финансовый капитал. С одной стороны, он обусловливает формирование экономических институтов централизации экономики и общества, с другой – определенная замкнутость экономики и грань между экономикой и социальной сферой, поддерживаемая не только финансовым капиталом как системным базисом экономики, но и развитием государства как центра институциональной эволюции, создает для каждого из них (экономики и государства) эффект взаимодействия внутренней и внешней сфер. Информационный обмен между ними несет новые энергетические импульсы, создает источники неравновесно.сти и поддерживает режим самоорганизации в развитии как экономики, так и общества [6,с. 149, 150, 240]. В этой связи роль государства не уменьшается, а возрастает как в отношении к обществу, так и в отношении к финансовому капиталу и в определенном смысле в отношении к экономике в целом. Качественные сдвиги всегда связаны с переходами через неопределенность, через поисковый хаос, через формирование и выбор множества вариантов, среди которых могут иметь место и катастрофические, и т.п. Это – ситуация бифуркации. Она опасна, но плодотворна. Ее конструктивной основой является реализация потенциальной возможности дистанцирования друг от друга экономики и социальной сферы, понимаемой глобально как система общественных формальных и неформальных институтов во главе с государством. Бифуркация в экономике начинается, когда превалирует политика, а не экономика, и преодолевается, когда политическая воля перестает быть узкополитической: государством осмысливаются экономические перспективы и оно в то же время способно возглавить процесс осознания ситуации и выбора общественных институтов. Таким образом, в той мере, в какой речь идет об эволюции общественных, государственных и экономических институтов, проблема эффективного государства не только не отвергает проблему либерализации общества, но служит механизмом ее реализации. Хотя и невозможно перекинуть мост от методологического уровня рассуждений к конкретным вопросам реформирования российской экономики, очень важно осознать, как к ним подходить, что нужно точно знать в отношении допустимого и недопустимого в содержании исследовательской программы. В этой связи целесообразно сформулировать следующие тезисы. Первый. Можно разделить этапы трансформации, в рамках которых специфически соединяются капитализация экономики, либерализация общества и превращение государства в центр развития системы институтов, но нельзя разделить эти стороны реформирования или отказаться от какой-то из них. Второй. Рационализация общественного производства должна учитывать логику образования уровней экономики. В этом плане важно, что рыночное равновесие по Кейнсу имеет содержание метакругооборота производительного капитала. Поэтому поднятие производства из экономического спада в той мере, в какой здесь необходим структурно-уровневый подход, не является отраслевой проблемой. Как минимум это финансово-денежная проблема. Вместе с тем неверно упрощать денежно-финансовый аспект и сводить проблему инвестирования к процентной политике ЦБ или к бюджетной политике правительства. Третий. В грубом приближении можно утверждать, что российская переходная экономика оказалась на втором структурном макроуровне, как бы пропустив первый, во всяком случае не раскрыв его возможностей до конца. Просто возврат к первому уровню невозможен, если речь не идет о глубокой деградации экономики и общества. Рыночная трансформация общественного производства должна опираться на алгоритм перехода от одного макроэкономического уровня к другому: от второго к третьему и уже затем в рамках метакругооборота финансового капитала — к первому. Четвертый. Каждому структурному уровню присущи свои комплексы данных, зависимых и независимых переменных, определяющих адекватное экономическое равновесие, которое в принципе можно интерпретировать в терминах саморазвития, а не на языке статики или динамики общественного производства, избегая их противопоставления. Важно понимать системный характер регуляторов экономики, выражающий как особый характер рыночного равновесия на разных уровнях экономики, так и единство уровней. Пятый. Главным объектом регулирования должны быть данные, но это регулирование многовариантно в смысле меры прямого воздействия государства на данные (объем дохода, денежная масса, собственность на капитал как базис залогового кредитования). Шестой. Проблема регулирования не сводится к искусству государственного управления. Скорее, должна быть достигнута гармония институциональных, структурных хозяйственных, структурных социально-экономических и технологических компонентов олигопольного рынка. Гармония такого рода должна учитывать специфику субъектов и особенности рынков в пределах разных макроуровней. Например, первый макроуровень нуждается в поддержании конкуренции и создании государством соответствующих “правил игры”. На втором очень сильны тенденции монополизации, которые здесь просто необходимы, так как служат механизмом формирования как автономий разных рынков, так и комплекса отношений национальной экономики с мировым капиталом. На третьем макроуровне существенную роль играют партнерские отношения в рамках кооперации финансовых субъектов высокого ранга (крупных финансовых капиталистов, денежных и финансовых властей) при условии высокой подвижности финансовых ресурсов, равносильности финансовых, стоимостных, трудовых критериев экономического роста и изотропности всех уровней экономики в отношении указанных критериев. Седьмой. Вторым по значению объектом регулирования должны быть зависимые переменные, природа которых двойственна. Применительно к третьему макроуровню существует необходимость формирования и реализации государством трех стратегий: капитального коэффициента, нормы капитализации и нормы монетаризации. Они должны содержать как меры по поддержке спонтанной рыночной тенденции приближения указанных величин к их предельным значениям, лежащим в пространстве предельного цикла расширенного воспроизводства национального капитала, так и институциональные решения, обеспечивающие формирование адекватной системы экономических субъектов с учетом структурно-уровневого характера экономики и рыночного равновесия. Предложенные тезисы не вписываются в привычный взгляд на вещи. Польза их в том, что они намечают практический аспект логики структурно-уровневой рыночной системы и открывают логические перспективы содержательного анализа переходной экономики в России. Важно перестать ограничиваться поиском аналогий без доказательств или использовать аргументы по принципу “даже в развитых капиталистических странах…”.