Психоанализ можно понимать и в широком (как аналитическое исследование психики) и в узком (как метод психотерапии, разработанный 3.Фрейдом и его учениками) смысле. Конечно, анализ психических механизмов, в том числе и бессознательных, проводился и до 3.Фрейда. Более того, можно сказать, что в других понятиях, других терминах были описаны бессознательные мотивационные процессы, символика психической продукции, роль сексуальной травмы и т.д. Но только 3.Фрейд в относительно короткий срок (1895-1905 г.г.) создал из этих разрозненных данных целостную картину. Он создал и практические приемы психоаналитической работы с больными (исследование свободных ассоциаций, истолкование сновидений и фантазий, изучение ошибок речи и ошибочных действий, анализ переноса и сопротивления). Позже число таких приемов увеличилось в несколько раз, и сама техника психоанализа сильно изменилась. Впрочем, 3.Фрейд особенно не настаивал на скрупулезном следовании жестким правилам. Он говорил о том, что психотерапевт, который признает перенос и сопротивление и использует интерпретацию этих феноменов в своей работе, уже является психоаналитиком. Неверно также считать 3.Фрейда исключительно приверженным теории пансексуализма. Его поздние работы (после 1-й мировой войны) уже признают роль не только полового влечения, но и влечения к смерти, роль агрессии и т.д. Кроме того, либидо и раньше не понималось как исключительно половое влечение в узком смысле слова. Согласно К.Юнгу, оно скорее являлось универсальной космической энергией, потоки которой принимают различные направления (сублимация). Это – нечто вроде “мировой сексуальности”, понятие, которое объясняет энергетические и динамические процессы в природе и обществе. К 3.Фрейду, как и ко всякому другому ученому, следует применять принцип историзма, т.е. рассматривать его взгляды в конкретной обстановке, имевшей место в науке в то время. Так, например, учение о неврозах в конце 80-х г.г. XIX в. (т.е. до клинической концепции 3.Фрейда) практически отсутствовало, истерия рассматривалась в духе Ж.Шарко как наследственно-дегенеративное заболевание, психостения П.Жанэ еще не была описана, навязчивый синдром понимался невропатологами как часть органических заболеваний мозга. Применяя принцип историзма и в дальнейшем, мы видим, что психоанализ уже при жизни 3.Фрейда распался на несколько основных направлений: групповой психоанализ, возникший в СШЛ (Т.Бэрроу), психосоматическое направление (Ф.Данбэр, Ф.Александр), индивидуальную психологию А.Адлера, аналитическую психотерапию К.Юнга. Подчеркивалась мысль о незыблемости основных признаков психоанализа (ведущей роли бессознательного, инфантильных психических травм, символического симптомообразования), но одновременно в учение о неврозах проникали и эволюционно-биологические взгляды Э.Кречмера и социально-культурные подходы неофрейдистов. Менялась и техника психоанализа. С одной стороны, она обогащалась новыми приемами (использование прожективных тестов, гипноза, групповых процессов, ролевой техники), с другой – упрощались связи с увеличением числа больных, недостатком времени, высокой стоимостьюкурса классического ортодоксального психоанализа (впрочем, таковой имеется и в настоящее время, но распространен ограниченно, главным образом в США). Можно сказать, что чистота и корректность различных методик психоанализа, за которыми тщательно следили основоположники этих методик, сменилась в 50-е и последующие годы различными их комбинациями и сочетаниями, что позволяет последние 30-40 лет считать периодом эклектического психоанализа. Если в начале XX в. 3.Фрейд заявил, что он сменил “медь” гипноза на “золото” психоанализа, то в 50-60-е г.г. гипноз снова широко выходит на мировую сцену в виде различных новых методик, в которых значительную роль играет аналитический подход. Это и “активный гипноз” Э.Кречмера, и “ступенчатый гипноз” Д.Лаигена, и гипноз по Б.Стоквису, и гипноанализ, и гипнодрама, и гипносинтез, комбинации гипноза с психотропными препаратами, аутотренингом, групповыми методиками. Все это становится психоанализом тогда, когда начинается процесс интерпретации, истолкования психологического материала, полученного в результате применения этих методик (сновидений, фантазий, сопротивления н переноса, мотиваций, проекций, конверсионных симптомов, символического поведения и т.д.). Недостатком современной психотерапии является то, что главное внимание уделяется бесконечному дроблению технической стороны дела, созданию все новых и новых технических приемов, в то время как вопрос о содержании психотерапии, индивидуализации этого содержания и вопрос об его усвоении, принятии пациентом все время остается в тени. По-прежнему, часто встречается подмена проблем больного проблемами врача, перенос “невроза врача” на больного, против чего всегда предостерегали 3.Фрейд, К.Роджерс и др. Вообще, проблема позитивной психотерапии, т.е. перевоспитания больного, его ориентации на новые жизненные ценности существовали всегда, и можно отметить в этом смысле как классические работы А.И.Яроцкого и И.Марциновского, так и современные воззрения В.Франкля о логотерапии. 3.Фрейд отвергал перевоспитание, он считал, что полное осознание невротического конфликта завершает анализ, ведет к выздоровлению больного. В.Н.Мясищев говорил об изменении “отношений” пациента, обесценивающем психическую травму; с большой осторожностью подходит к изменению позиций больного школа К.Роджерса. С другой стороны, сторонники поведенческой психотерапии, краткосрочной интенсивной терапии и т.д. гораздо более активны. Вероятно, аналитическая психотерапия не исключает позитивной работы по реконструкции, обновлению, обогащению личности пациента, однако, с его активным участием в этом процессе. Главное же – это наличие постоянного глубокого психотерапевтического контакта, который, в конечном итоге, обеспечивает успех всего лечения. Психотерапевтический контакт – механизм бессознательный. В разных школах он называется по-разному: экзистенциальная коммуникация, перенос (трансферт) и противоперенос (контртрансферт), идентификация паттернов и т.д. В возникновении контакта важную роль играют установка (Д.Н.Узнадзе), формируемый образ партнера (имидж), вообще, активность бессознательного той личности, с которой устанавливается контакт (способность к эмпатии – сопереживанию). Можно назвать это способностью к резонансу, обретению соответствующих другому человеку ритмов психологической деятельности. Значительную роль играет в этом интуиция – бессознательные механизмы понимания друг другом. Практически, это сводится к умению длительное время выслушивать больного, вникая в его эмоциональное состояние. При этом врач получает максимум информации от пациента, давая (на первоначальном этапе) минимум своей информации, т.к. последняя, выдвинутая сразу же, подавляет активность больного, усиливает его сопротивление, способствует пассивному следованию в русле психотерапевта. При правильной тактике психотерапевт остается не связанным предвзятым отношением, он свободен и пластичен при восприятии больного. Лишь иногда короткими репликами он предвосхищает высказывания больного (на основании своего опыта), что ведет последнего к впечатлению о том, что врач глубоко его понимает (прием преднамеренного угадывания проблем пациента). Врач использует в это время невербальные воздействия (выражение лица, сдержанные жесты, поза и т.д.). Невербальные компоненты контакта, идущие от врача, могут как сопровождать слова больного, так и опережать их, что дает последнему возможность иначе оценить то, что он говорит, снизить эмоциональную сторону рассказываемого. Например, рассказывая врачу о том, что положение, в которое он попал, якобы “безвыходное”, он может на несколько секунд раньше увидеть как психотерапевт отрицательно качает головой или делает иронический жест рукою. Тогда больной уже иначе относится к словам “положение безвыходное”, которое он привык воспринимать без критики. В рассказе больного психотерапевт особенно выделяет то, что относится к его детству и, особенно, к нуклеарной группе (т.е. отец, мать, братья и сестры, обращает внимание на неполноту этой группы, и на особенности взаимоотношений в ней. Еще важнее – взаимоотношения с матерью (в раннем, детстве) и подробное ознакомление с ее личностью, особенно ее эмоциональной сферой. Сухая, холодная, замкнутая (аутистическая) мать служит источником повышенного риска для ребенка в отношении развития у него в будущем шизофрении (шизофреногенная мать), психопатии, неврозов, психосоматических заболеваний (например, бронхиальной астмы). На этом основан ряд психоаналитических методик лечения (групповая психотерапия матерей, семейная психотерапия и др.). Часть такого рассказа больного может осуществляться в гипнозе (гипнокатарсис), при растормаживании и введении эйфоризирующих и снотворных средств (наркопсихотерапия, наркоанализ), в процессе игры и двигательных упражнений (ролевая терапия, кинезиотерапия). Также определенная часть рассказа может осуществляться невербальными приемами (пантомима, рисунок и пр.). В процессе выслушивания решаются следующие психотерапевтические задачи: 1) первичное отреагирование, облегчение у больного, уменьшение тревожности, напряжения; 2) сбор у больного так называемого динамического аналитического материала (факты жизни, оценки, сновидения, фантазии, внутренняя субъективная “концепция болезни”, взаимоотошения с людьми, конфликты и т.д.); 3) изучение переноса, контрпереноса и сопротивления; 4) изучение механизмов психологической защиты у больного, его “имиджа”, ролей, взятых им на себя; 5) создание врачом своего собственного образа и ориентированный выбор психотерапевтического стиля (“отец”, “друг”, “собеседник”, “маг”, “соперник” и т.д.). В конечном итоге, речь идет о пробуждении взаимной симпатии, психотерапевтического контакта. Сам по себе контакт как перенос и сопротивление, тоже является объектом дальнейшего анализа. Одним из основных принципов психоанализа является понимание всей психологической продукции, которую дает больной, не с бытовой, обыденной, прямолинейной точки зрения, а с точки зрения тех глубинных, бессознательных процессов, которые эти поверхностные факты и явления выражают. Надо научиться находить связи между симптомами (как соматическими, так и психическими), которые мы находим при клиническом обследовании больного и бессознательными конфликтами (чаще всего между потребностями и возможностями их удовлетворения), имея в виду, что эти симптомы проявляются в зашифрованной, символической форме. Эту закономерность 3.Фрейд объяснил наличием цензуры, одностороннего для прохождения информации механизма на границе сознательной и бессознательной сфер психики человека. Проход психотравмирующей информации из сознания в бессознательное был назван “вытеснением” (психогенная амнезия). Обратный процесс в обычном виде невозможен. Лишь в сновидениях, бессознательных жестах, поступках или ошибках, в фантазиях или в фактах переноса и контрпереноса, в проекциях эта информация снова может выйти на поверхность, но уже в закрытом, символическом виде. Следует также иметь в виду, что каждая психоаналитическая, а также и другие (экзистенциальная, трансактная) школы имеют свое толкование этой продукции, свою систему символики. Символика ортодоксальной школы 3.Фрейда почти полностью исчерпывается сексуальными символами, но в других школах дело обстоит иначе. У К.Г.Юнга солнце и ветер олицетворяют мужское начало, земля и вода – женское; в символику его школы входит понятие об архетипах-элементах передающего по наследству “коллективного бессознательного”. Экзистенциальная символика охватывает основные жизненные понятия – “путь”, “смерть”, “человек”, “неудача”, “преграда” и т.п. Например, дорога – символ жизненного пути, кольцевая дорога – безвыходность, повторяемость; заборы, стены – преграды на пути к цели; лестница – карьера, путь наверх и т.д. В ортодоксальном психоанализе фаллический символ (мужского полового члена) – все длинные узкие предметы – палки, зонтики, деревья, трости, а также башни, небоскребы, мачты и пр; символ женских половых органов – предметы, имеющие внутреннюю полость (пространство) и вход (пещеры, комнаты, шляпы, туннели, шкатулки, а также триумфальные арки, подъезды, ворота и т.д.). Потеря каких-нибудь частей тела, особенно с кровотечением (например, удаление зубов, ампутация ноги или руки), относится к символике, связанной с комплексом кастрации. Много символических конструкций относится к половому акту, особенно в рамках так называемой “инфантильной сексуальности”. 3.Фрейд считал характерным для полового акта три показателя – наличие влечения (желание), связанного с ростом напряжения (тумесценция), наличие наслаждения, которое достигая высшей точки, переживается как оргазм, и наличие разрядки, спад напряжения после оргазма (детумесценция), удовлетворение, которое пережива- ется как облегчение, снятие тяжести, невесомость (ощущение полета). Именно, в связи с этим сновидения, связанные с полетами, невесомостью, необыкновенной легкостью, рассматриваются психоаналитиками как символика полового акта. К этим же признакам полового акта (в психосоматическом аспекте) относится кожный зуд и последующее его облегчение, связанное с чесанием, эйфория после снятия болевого синдрома и др. В рамках инфантильной сексуальности по этим же признакам к половому акту относится сосание ребенком материнской груди, ласки матери (все тело маленького ребенка представляет собой единую эрогенную зону), мочеиспускание и дефекация и пр. Если говорить шире, то и во взрослой сексуальности многие действия имеют символический характер. Ласки нижней части тела – целование ног, куннилингвус, поза на коленях и пр. символизируют покорность, подчиненность одного партнера по отношению к другому. К этому же относятся определенные слова и фразы, например: “я – твой раб”, “ты – мой хозяин”, “делай со мной, что хочешь” и т.д. В ролевом поведении сексуальных партнеров символика развита очень широко, она находит отражение в традициях и обрядах, связанных со взаимотношениями полов. Психотерапия – это не наука или искусство говорить, внушать или убеждать. Правильнее сказать – эта задача тоже входит в систему психотерапии, но она не является первоочередной. Главные задачи – умение наблюдать и умение слушать и понимать пациента. Бессознательное можно изучать не только при помощи прожективных тестов, в гипнозе, при анализе сновидений и фантазий. Целенаправленное наблюдение больного дает необычайно много для понимания его бессознательных мотиваций. Сознание, конечно, контролирует бессознательное, но не полностью, иначе говоря, в различной степени, а также по-разному в различных ситуациях. Бессознательные мотивы лучше всего защищены в общественных поступках, в ситуациях, относящихся к престижу, самоутверждению. Однако сам характер этого контроля, этого прикрытия позволяет получить материал о более глубоких процессах. Очень важно видеть нарушение чувства меры в этом контроле, особенно в сторону его увеличения, усиления. Характерный пример приводит А.С.Пушкин: “Слово это (prude) означает женщину, чрезмерно щекотливую в своих понятиях о чести (женской) – недотрогу. Таковое свойство предполагает нечистоту воображения, отвратительную в женщине, особенно молодой… невинность есть лучшее украшение молодости. Во всяком случае, прюдство или смешно, или несносно”. Таким образом, мы видим, что чрезмерный, нарочитый контроль приводит к обратным результатам, производя неблагоприятное впечатление. То же самое имеет место при употреблении эвфемизмов – слов-заменителей, “смягчающих” слишком точное или откровенное обозначение понятий, чаще всего относящихся к половой жизни – свидетельствует о претенциозности, сообщает личности отпечаток провинциальности. Близко к этому употребление стандартных выражений, носящих утрированно социально-положительный характер (“у нас прекрасная семья”, “мы с мужем никогда не ссоримся”, “мне ничего не надо, лишь бы детям было хорошо” и др.). Обычно это свидетельствует о некоторой умственной ограниченности человека, не способного понять, что все это лишь довольно грубо сделанная психологическая защита. В большинстве случаев с течением времени возрастает доверие и открытость больного (клиента), но требуется терпение психотерапевта. Помогает прием преднамеренного “угадывания” некоторых фактов анамнеза или ситуации, сложившейся у клиента. В основе этого эффективного приема лежит опыт аналитика и знание определенного набора типичных личностных проблем, типичных ситуаций и т.д., но на пациента это может произвести необычайно сильное впечатление от способности врача “видеть все насквозь”, наличия у него глубокой интуиции и т.д.). Контроль может ослабеть от соматических и, вообще, биологических причин: возрастного фактора (климактерический период и др.), астении после различных заболеваний, травмы черепа, влияния алкоголя и наркотических средств, переутомления и т.д. Ослабление контроля (временное или постоянное) может быть следствием психогенных воздействий (психическая травма, стресс, ситуативные факторы, в частности, семейные). Усиление контроля может быть вызвано воспитанием, особенностями характера, ответственной обстановкой или целью. Однако, следует подчеркнуть, что управление контролем над бессознательным, по крайней мере частично, зависит от самого бессознательного. Кроме усиления и уменьшения контроля, следует рассмотреть его распределение во времени и пространстве. Контроль неравномерен. По-видимому, он зависит от биоритмов организма, от суточных колебаний настроения, даже от времени года и климатических условий. Что касается его распределения в пространстве, то речь идет, главным образом, о невербальных реакциях – жестах, мимике, позах, походке, осанке, степени напряжения и расслабления различных мышц тела и т.д. Одним из наиболее важных объектов наблюдения является лицо, что дало в свое время импульс такой науке как физиогномика, одним из основателей которой был Лафатер, а в России о ней писал И.А.Сикорский. Не углубляясь в детали, можно сказать, что на лице выделяются два поля наблюдения – верхнее (лоб, глаза, нос) и нижнее (рот, нижняя челюсть). Верхнее поле обычно контролируется лучше. По-видимому, это связано с тем, что при общении большую роль играет взаимное осматривание друг друга. Нижняя часть лица становится особенно характерной лишь в определенные моменты – когда человек ест, когда он в гневе (“оскал”), выражает некоторые элементы удовольствия (облизывается, причмокивает губами и т.д.). Важное значение имеет наблюдение рук пациента, особенно его пальцев (тревога, гнев,), сцепление рук (верхняя защита). Многое означает несоответствие смысла речи и жеста, который иногда идет даже вразрез с тем, что говорит человек. Это свидетельствует либо о душевной дисгармонии, либо о примитивности, недифференцированиости личности. Конечно, учитываются и сосудистые реакции (окраска кожных покровов, гипергидроз и т.д.). Распределение красных и розовых пятен па лице, шее, груди имеет серьезное значение. Дисгармоничность различных частей тела может быть скрытой, т.е. проявляться лишь в определённых ролевых ситуациях, при определенных условиях (утомление, стресс, внезапно возникающее препятствие при важной для пациента деятельности – например, при половом акте и т.д.). Она проявляется в танцах, ритмике, пантомиме, разыгрывании этюдов и т.д. В этот период выявляются бессознательные мотивы, конфликты, переживания, которые как бы прорываются через привычные, социализированные моторные и речевые реакции. Несмотря на огромный успех технической оснащенности психоанализа (экспериментальные методики), основными и для практической работы достаточными остаются наблюдение, беседа, клинический опыт и интуиция врача, который занимаются психоанализом. Сейчас целью психоанализа считается улучшение самоидентификации, то есть отношений человека и окружающей среды. После смерти З.Фрейда прошло полвека, но не снижается накал полемики, острой борьбы мнений вокруг оценки личности учёного и его учения о бессознательном. Проблемы творческого наследия Фрейда активно обсуждаются на страницах сотен журналов, специальных бюллетеней, заседаниях психоаналитических обществ (только во Франции, например, функционирует около 30 психоаналитических обществ и ассоциаций), международных съездах и конференциях. Вновь и вновь поднимается вопрос: является ли учение З.Фрейда наукой или же каким-то новым феноменом знания? Сегодня, как и во времена первых публикаций З.Фрейда, диапазон его оценок характеризуется удивительным разнообразием: от ненависти и полного отрицания до преклонения и слепого следования каждому слову Учителя, боязнью совершить ошибку и отступить от буквы “первоучения”. Почему же психоанализ почти целое столетие оказывается и предметом восхищения, и мишенью для нападок? Ответ на этот вопрос, по-видимому, следует искать не только во взглядах и мировоззрении самого З.Фрейда, но и в подходе к психоанализу учёных различного типа. К критикам З.Фрейда относятся учёные-рационалисты, для которых превыше всего логика, для которых каждое умозаключение должно быть основано на воспроизводимости результатов и эксперименте. Для них познать это значит измерить, они строят свои научные исследования на иных методологических принципах, придерживаются иной парадигмы науки. Предмет исследований этих учёных – сфера нормального и нарушенного сознания, а не бессознательное. И вдруг появляется Зигмунд Фрейд – человек, который дерзнул изучить нечто такое, что изучению не поддавалось. Он заявляет, что бессознательная сфера не подчиняется законам времени и пространства, что причину многих форм психических расстройств надо искать в самых ранних периодах жизни младенца, начиная с акта рождения, что видимая причина психического заболевания не есть истинная причина, а только вершина айсберга, чьё основание уходит в неведомую глубину. Ну как после этого канонизированным учёным с их “железной” логикой, чёткими прямолинейными умозаключениями не назвать Фрейда “выскочкой” и не начать обвинять его в мистике. Фрейд выступил в науке как революционер, и оппозиция, которую встретил психоанализ в кругах психиатрической официальной науки, свидетельствует, что были нарушены вековые научные и моральные традиции, был сделан шаг за пределы дозволенного. Сам Фрейд замечательно написал об этом в статье “Трудности на пути психоанализа”. К.Г.Юнг, А.Адлер, О.Ранк рано отошли от Фрейда, но развили его мысль в новых направлениях, оттолкнувшись от смелых догадок своего великого учителя.