Данная работа основывается на монографии автора «Долгий миг рождения. Опыт размышления над древнерусской историей VIII–Xвв.», посвященной истории зарождения Руси, ее культурной интерпретации и тем расхожим мнениям, которые в этой связи существуют в русском национальном сознании. Фрагмент книги (ныне выходящей в свет в издательстве РГГУ в Москве), посвященный русско-хазарским отношениям, их последующему изложению в популярной историографии и общественному значению, мы предлагаем вниманию читателей.
1. Начальный период древнерусской истории: идеи и факты
На территории будущей Руси-России люди жили давно. Существуют письменные и археологические свидетельства о народах, обитавших на этих землях еще в I тыс. до н.э. Однако возводить русскую генеалогию к скифам или сарматам бессмысленно. Ясно, что Древнерусское государство выросло из славянских поселений VI–VIIIвв., раскинувшихся по берегам больших и малых восточноевропейских рек. Оформление древнеславянских племенных союзов в прото-государства и разрастание их укрепленных городков археологи датируют VIII–началом IXвв. Первой половине IXв. принадлежат и самые ранние письменные известия о Руси. Поэтому именно VIIIв. будет избран в качестве отправной точки нашего повествования.
Сведений об обсуждаемом периоде немного. Однако внимание, которое уделяется ему, исключительно. Что закономерно – ведь речь идет о рождении Руси, о появлении на карте мира, географической и культурной, нового государства, новой цивилизации. Поэтому закономерно и возникновение многочисленных версий древнерусской истории и связанных с нею вымыслов. В некотором смысле, сама скудность имеющихся сообщений, помноженная на высокий интерес общества, и провоцирует возникновение подобных «измышлений», их высокую популярность и широкое распространение.
Вообще, историческая наука весьма субъективна, и тому есть вполне определенные резоны философского и политического характера. Они серьезно влияют на историческую память любого общества. Восприятие древнерусской истории не является исключением. Она искажалась неоднократно и по самым разным причинам. Но нужна ли обществу «правдивая», документальная история? А какая же тогда? Зачем мы тщательно вглядываемся в тьму веков, зачем спорим о прошедшем, зачем с интересом поглощаем толстые тома – и иногда отбрасываем их в раздражении? Что ищем мы в прошлом? И чего не можем – и никогда не сможем – в нем найти?
Для начала напомним, что столкновение с европейской культурой вызывало и вызывает у россиянина массу противоречивых эмоций. Остановимся только на одной – цивилизационной зависти. В ослеплении иногда кажется, что у европейцев все есть: и Высокое Средневековье, и Реформация, и Возрождение, и Просвещение – и вообще они происходят от Древней Греции и Рима, прямо от Аристотеля с Цицероном и непременно по прямой линии. А у нас до X–XIвв. нет совершенно ничего. Да и потом вплоть до XVIIв. тоже никакой особенной культуры за редчайшими исключениями не отмечено – от чего все российские беды с неопровержимой логичностью и происходят. Корни подобных воззрений восходят к тому же самому XVII веку и уже были подробнейшим образом изучены. Как известно, в соответствии с ними все «духовные накопления» средневековой Руси объявляются «не имеющими ценности» (А.М.Панченко). К сожалению, говорить о том, что это «европоцентристское пренебрежение к средневековой Руси» как-то скорректировано в российском национальном самосознании, пока не приходится. Наоборот, оно скорее крепло в течение прошедших трех столетий – и в некотором роде даже стало интеллектуальным «общим местом». Причины этого феномена, содержащиеся в недавней российской истории, хорошо известны, и будут действовать еще очень долго.
В то же время, с точки зрения формальной науки, попытки «сбросить в культурную лужу» всю допетровскую Русь уже давно и обоснованно дискредитированы, и здесь обсуждаться не будут. Хотя отнюдь не устарела написанная несколько лет назад Д.С.Лихачевым фраза о том, что «миф об отсталости Древней Руси… по-прежнему продолжает корениться в сознании огромного числа наших соотечественников». Однако другая крайность – когда «назло надменному Западу» русская история ведется из V–VIвв., если не раньше, из пальца высасываются версии о каком-то безумно сложном древнеславянском духовном мире, отрывочные сведения о языческих богах излагаются с пиететом, достойным греко-римского пантеона, общеизвестные подделки («Велесова книга») выдаются за старинные тексты и т. д. – заслуживает краткого разбора. Кажется, что такого рода изыски могут быть интересны только людям, весьма однобоко понимающим как историю, так и саму культуру. Посему и сама «культурность» этих людей вызывает определенные сомнения – по следующим причинам.
Во-первых, им почему-то хочется утвердиться перед миром за счет национального прошлого, в то время как это можно сделать только с помощью настоящего или будущего. Не говоря уж о том, что утверждаться духовно надо в индивидуальном порядке, а не коллективном – поскольку на Высший Суд над всем придется являться поодиночке. А во-вторых, слепой восторг перед всем «европейским» (включая историю – она должна быть либо на «европейский манер», либо не быть совсем) заставляет забывать об остальном человечестве: великих восточных цивилизациях, развивавшихся и развивающихся по своим законам; цивилизациям, в чем-то уступающим европейской, а в чем-то ее безусловно превосходящим. И о молодых культурах, отпочковавшихся от Старого Света: латиноамериканской и североамериканской, которыми тоже уже достигнуто немало – и которые, впрочем, тоже иногда комплексуют совсем на российский манер и силятся привязать свой генезис к полумифическим древним индейцам.
В отличие от жителей обеих Америк, духовными предками которых в основном были англосаксонские протестанты и испано-португальские католики, россияне весьма справедливо возводят свою родословную к совершенно диким раннесредневековым славянским племенам. Но это должно еще раз подчеркивать очевидный факт – никакой культуры, сравнимой с классической античной, у таких племен не было, и быть не могло. Страдать по этому поводу не нужно, можно лишь поразиться, как на подобной почве всего лишь за несколько веков выросло что-то исключительно интересное – новая цивилизация, без которой теперь мировую культуру невозможно представить. Посему не будем ничего выдумывать, а обратимся в те далекие, покрытые мраком времена и попытаемся понять, как же выглядели тогда земли, которым суждено было стать древнерусскими – совершенно пустое в тот момент «культурное место».
Напомним, что центром мира во второй половине I тыс. н.э. была Византия. Поэтому стоит сместиться на берега Босфора и взглянуть на Восточную Европу глазами цивилизованных греков. Так вот, обычно неприятные сюрпризы в виде разнузданных и почему-то обязательно косматых орд обрушивались на Византию откуда-то с севера, из-за Балкан. Раз за разом Великая Степь выбрасывала или выталкивала новые племена наглых грабителей: готов, гуннов, авар, мадьяр, булгар. Кроме этого, существовали и давние обитатели тамошней лесной и лесостепной зон – объединяемые для простоты под именем древних славян (склавен), от которых сохранились не очень понятные названия антов и венедов. Попыткам привязать одно из этих названий к славянам юго-западным, а другое – к северным, посвящена обильная литература, углубляться в которую для нас совсем не обязательно. Скажем лишь, что ничем выдающимся эти народы не отличались, разве что пассивностью и дикостью, и особого внимания классических писателей не привлекали.
Ведь никто не мог предположить заранее, чьими предками окажутся эти самые древние славяне. Впрочем, стоит предостеречь читателя от принятия на веру всех сообщений древних авторов: известно, что они могут быть и сомнительными, и даже несообразными. На это еще накладываются ошибки в датировках, свойственные средневековой культуре в целом, и особенно заметные при изложении хронистами-летописцами тех событий, свидетелями которых они не были. В любом случае, в анналах римских и византийских историков жителям окраины обитаемого мира уделено сравнительно мало места, а многие сообщения о северных дикарях вполне анекдотичны.
Область расселения обсуждаемых племен была весьма обширна, а вопрос происхождения и родства существующих ныне братских и не очень братских славянских наций – скользок и до неимоверности запутан авторами, стремившимися возвысить собственную отчизну. Как обычно, истина при этом сильно пострадала. Но мы этим предметом заниматься не станем, а сразу сузим предмет обсуждения и обратимся к восточной ветви загадочного славянского протонарода.
Сведений о составлявших ее племенах, мягко говоря, недостаточно – потому сочинить какую-то связную «древнеславянскую историю» ни у кого толком не получилось и получиться не могло. При этом археологических данных у ученых немало, а будет еще больше – но это ничего не изменит. Дабы создать интересную для общества историю, потребны яркие маяки, «психологические вешки» – то, что человек в состоянии легко запомнить: даты, личности, конкретные события, или хотя бы безымянные произведения искусства. Обломки керамики и погребения различного характера могут рассказать специалистам много интересного – но вряд ли произведут переворот в общественном сознании. Безличная история не завлекательна – она не трогает общество, не вызывает эмоций и за редчайшими исключениями обречена находиться на периферии общественного сознания. Но жалеть об отсутствии «до-древнерусской» истории незачем – и уж совершенно точно ее не надо выдумывать. Ну не было у древних славян ни письменности, ни архитектуры наподобие созданной индейцами майя – и что же теперь поделать? С устной культурой чуть сложнее – не исключено, что она-то как раз была, но совершенно не сохранилась. Вспомним об практически бесследном исчезновении тех же индейских культурных ценностей. Да и не надо покидать Европу – ведь легенды древних скандинавов чудом дошли до нашего времени, чудом сохранился и древнеанглийский «Беовульф». Гораздо более логичной была бы гибель всех этих сказаний под руками христианских миссионеров. И сколько еще таких «темных пятен» в истории мировой культуры?! Не забудем, что и от чрезвычайно мощной письменной греко-римской цивилизации до нашего времени дошли жалкие крохи. Что же говорить о племенах, не столь мощных, и народах, не столь долговечных?
Так вот, наши далекие предки жили в лесах и по берегам рек, хозяйство вели примитивное, общества никакого построить не успели. И поэтому ими все время кто-то командовал: то ли более развитые, то ли более воинственные соседи. При этом склавены раз в несколько столетий начинали мигрировать по Восточной Европе, внося дополнительные потрясения в ее и без того сложную жизнь. Первым из раннесредневековых племенных объединений, в составе которых оказались древние славяне, было готское королевство, расположенное примерно на территории нынешней Украины и погибшее в конце IVв. под ударами гуннов. Готы, как известно, ушли после этого в южную, а потом в западную Европу: разрушать Римскую империю и создавать многочисленные раннесредневековые королевства – а славяне остались.
После гуннов, сгинувших в третьей четверти Vв., восточно-европейскими племенами управляли еще одни кочевники – авары и, возможно, жившие на Средней Волге булгары. В составе аварской армии южные славяне участвовали в знаменитой осаде Константинополя 626г. и чуть было не разрушили цитадель своей будущей цивилизации. Но – обошлось. На этом неприятности византийцев отнюдь не закончились – VII–VIII столетиями датируется массовое вторжение славян на земли Древней Греции. На севере ими была оккупирована вся сельская местность – за исключением города Солуни-Салоник. С течением веков потомки переселенцев полностью «эллинизировались» и, вероятно, составляют значительную часть населения современной Греции. Напомню, что все эти обрывочные сведения относятся к соседним с Византией южным славянам – нашим родственникам, но возможно не самым прямым предкам. Добавлю, что славянской «прародиной» – центром этногенеза раннесредневековых племен – тоже считаются соседние с Византией дунайские земли. Но и это, быть может, только потому, что именно там в VIв. ромеи (т.е., римляне – самоназвание византийцев) столкнулись с новой этнической группой, с той поры прочно забравшейся на карту обитаемого мира. Неприятная память об аварском господстве сохранилось в славянском фольклоре и оказалась зафиксирована в древнейшей русской национальной истории, известной как «Повесть Временных Лет» (ПВЛ) и составленной несколькими летописцами в середине XI – начале XIIвв. Согласно летописи, те же «обры», что чуть было «не захватили царя Ираклия» (византийского императора в момент войны 626г.), «примучили дулебов – также славян, и творили насилие женам дулебским: если поедет куда обрин, то… приказывал впрячь в телегу трех, четырех или пять жен и везти его». Впрочем, добавляет древний автор, «бог истребил их», и «есть притъча в Руси и до сего дне: погибоша аки обры».
Аварское государство обычно называют каганатом – титулом «каган» (позже: «хакан» или «хан») раннесредневековые хронисты, греческие и латинские, именовали правителя авар, а затем и других восточноевропейских народов, в частности, хазар и русов. Тот же термин иногда употребляют древнерусские авторы, говоря о киевских князьях Владимире и Ярославе. И известно, что к началу VIIIв. – а может, и чуть раньше – аварский каганат ослаб и уже не мог удержать в подчинении даже близлежащие западнославянские народы. Естественно, что остались без хозяина и славяне восточные. Часть из них ушла на север, и о них мы здесь более говорить не будем. А обратимся к тем племенам, аккуратно поименованным в ПВЛ – что жили в будущем географическом центре Киевской Руси. Кто правил этими краями в VIIIв. – после авар?
Ответ на данный вопрос хорошо известен. На самой окраине восточной Европы именно тогда сформировалось мощное государство, примерно на два века вышедшее на главные роли в этой части света. Имеется в виду прикаспийско-волжская держава Хазарского каганата. Именно на рубеже VII и VIIIвв. эта страна в полном смысле слова выходит на историческую арену. И как раз ее история – а точнее: интерпретация этой истории и будет предметом нашего дальнейшего разговора.
2. История Хазарии – проблемы общей интерпретации
Вот все-таки есть загадки в историографии! Хазарского царства не существует уже ровным счетом тысячу лет. Только кажется, что чем дальше мы отходим от тех времен, тем острее и противоречивей становятся точки зрения на историю хазар и на культурно-цивилизационную роль их государства. Более того, спор о хазарах невероятно быстро стал идеологической дискуссией, которая совершенно несовместима с научной истиной. Именно сей спор и его на удивление многочисленные участники станут предметом нашего разбирательства – а не только лишь вполне научно удостоверенные сведения о хазарах и их государстве. Хотя факты, и хочется верить, что нам удастся это показать – все-таки очень упрямая вещь. Дело в том, что совершенно точно зафиксировано: господствующей религией Хазарского каганата в период его расцвета был иудаизм. А в руках христианских писателей все известия о евреях по ряду причин немедленно теряли всякую объективность. Евреи платили христианам взаимностью, но по причине меньшей численности были, как правило, озабочены лишь выживанием и ограждением соплеменников от галилейского лжеучения, которым, с точки зрения правоверного еврея, являлось христианство. Положение почти не улучшилось в наше время. Западных авторов тяготит подсознательная ответственность за Катастрофу и потому к еврейской теме они подходят с большой осторожностью. В российском историческом сознании до последнего времени существовала странная лакуна, согласно которой евреи бесследно исчезают из мировой истории где-то на рубеже I–IIвв. н.э., а потом как бы из ничего возникают уже в новое время. В еврейской же концепции национальной истории просто нет места средневековой иудаистской державе: ибо евреи должны быть вечно гонимыми и преследуемыми. Это связано с тем, что политическую (не путать с религиозной!) иудейскую историю писали в XIX–XXвв. гонимые и преследуемые евреи (давшие начало школе так называемой «ламентационной» историографии, представлявшей еврейскую историю, как цепь беспрерывных погромов). Лишь недавно, в связи с тем, что беспрестанно воюющему израильскому обществу понадобились не менее воинственные (и победоносные!) единоверцы, на Хазарию начали обращать внимание.
К тому же для еврейских историков хазары – отнюдь не евреи, а далекое кочевое племя, в силу непонятных обстоятельств принявшее иудаизм, и потому к еврейской истории никакого отношения не имеющее. Например, в капитальной «Истории еврейского народа», написанной сотрудниками Иерусалимского университета, хазарам отведено одно предложение. В противоположность этому, некоторые отечественные авторы придают хазарам исключительную роль в ранней русской истории и считают их злобными торгашами-угнетателями, чуть было не поработившими наших свободолюбивых предков. Западные же ученые, за редким исключением, стараются держаться подальше от этой странной аберрации истории. Да и можно ли объективно написать что-то бесстрастно-аккуратное – и одновременно популярное – об империи тюрок-иудаистов? Слишком уж интересен предмет, чтобы быть к нему безразличным. Тем более что любой нормальный читатель жаждет, как уже говорилось, истории интересной, а не беспристрастно-холодной. Тем более по такому, как по-прежнему кажется многим, «животрепещущему» предмету. А кочевые храбрецы, аккуратно посещающие синагогу, выглядят очень занятно. Описать их жизнь подробно нельзя – не позволяют источники (точнее – их отсутствие). Поэтому честолюбивым авторам приходится заниматься разнообразными интерпретациями. А у фантазии простор большой. Так что удовлетворительного прояснения вопроса публике придется ждать еще долго.
Ибо существует вторая, «неполитическая» причина неопределенности исторических судеб каганата – скудность и малодостоверность сведений о хазарах. Она напрямую вытекает из сказанного выше. В средние века все упоминания о евреях рано или поздно обретали характер идеологической полемики и поэтому соответствующие фрагменты источников не отличаются достоверностью. Большую часть доступной нам информации о Хазарии оставили ее соседи по Кавказу и Восточной Европе: историографы арабские, византийские, армянские и в какой-то степени – древнерусские. Однако сведения о каганате в их работах надо вылавливать по мелким крупицам, не говоря уж о том, что почти для всех этих авторов поволжская империя была враждебным или, по крайней мере, совсем чужим государством.
Письменных же сообщений, принадлежащих хазарскому перу, почти нет. За одним исключением, которым является так называемая хазарско-еврейская переписка: послания, которыми обменялись в середине Х в. министр Кордовского халифата Хасдай-ибн-Шафрут и хазарский царь Иосиф. К сожалению, эти документы очень фрагментарны и носят пропагандистский характер, отчего не заслуживают полного доверия. Послание Иосифа, в котором излагается официальная государственная версия рождения каганата, представляет собой практически единственный дошедший до нас хазарский текст.
Помимо него, существует еще так называемый Кембриджский документ – отрывок из письма еврея Хв., который повествует о событиях, близких по времени к «Переписке», а потому обычно включается в ее состав. Существует версия о том, что это письмо было написано Хасдаю в Константинополе кем-то из сведущих людей – когда первая попытка передачи кордовского послания в Хазарию не удалась – и содержала ответы на те же вопросы, которые Хасдай адресовал хазарскому царю. Иные сообщения, которые могли оставить о себе хазары, как и большинство следов их материальной культуры, до нас не дошли, ибо оказались уничтожены. И не столько людьми, сколько матушкой-природой: большинство хазарских поселений в дельте Волги давно и прочно находятся под водой или же были попросту унесены в небытие ее бурными потоками. Интересно, что в своей первой книге по данному предмету выпустивший в дальнейшем немало широко известных филиппик в адрес «иудео-хазар» Л. Н. Гумилев писал: «Если бы Итиль (столица и торговый центр Хазарии – П. И.) не был смыт водами бесновавшейся Волги, то, несомненно, были бы открыты роскошные памятники средневекового иудаизма».
Бесследность исчезновения хазарской культуры дает некоторым людям основания заявлять о бесплодности и наносности всего, сколько-нибудь связанного с иудаизмом. Не стоит тратить время на опровержение этой точки зрения. Вместо этого лучше кратко просуммировать все, что достоверно известно о хазарской истории – что и будет сделано в следующей статье. Но гораздо важнее для нас будет интерпретация хазарской исторической судьбы – последнее слово в которой, кажется, еще отнюдь не сказано.
3. Несколько слов об истории Хазарии: тюркско-еврейский узел и его интерпретаторы
Где-то в VIIв. в Прикаспии образовалась мощная группировка кочевых племен, по-видимому, тюркского происхождения. Постепенно они слились в неплохо организованное раннесредневековое государство. Окончательное политико-идеологическое оформление Хазарии произошло в начале VIII века и связано с именем хана Булана. Он, по-видимому, положил начало правящей династии и, возможно, пытался ввести иудаизм в качестве государственной религии. Как это могло произойти?
Географическое положение молодой страны было выгодным, а состав аморфным. Не подлежит сомнению, что основатель-объединитель новой державы являлся человеком способным и решительным. Поэтому ему было ясно, что стране необходима не только единая ханская власть, но и общий государственный культ, бывший неотъемлемой частью имперского здания в великих государствах тогдашнего мира: Византии, Персии и Китае.
Дело в том, что без государственной идеологии любому человеческому объединению выжить трудно: людям обязательно нужно самоопределиться духовно, а не только политически или экономически. Кроме этого, принятие новой государственной религии наносит государство на карту мира – ибо у него сразу же появляются духовные друзья и идеологические враги. Интересно, что Хазария была религиозно толерантным государством: там существовали и православные церкви, и мечети. Но вот в качестве государственной религии достаточно долго господствовал иудаизм. Однако хазары отдали ему предпочтение отнюдь не сразу: ибо к ним практически одновременно пришел ислам. Более того, после поражения в войне с арабами в 737г. каганат формально принял религию победителей, но, по-видимому, не очень искренне.
Насколько иудейской была в VIIIв. Хазария – вопрос, не поддающийся разрешению. По официальной версии, изложенной со слов царя Иосифа для испанских «соплеменников» в середине Хв. – вполне иудейской и раввинистически-«правоверной». Что понятно – ибо для того, чтобы выглядеть «истинными» иудеями, хазарам было необходимо создать версию о миграции «евреев-основателей» в дельту Волги, и о временной утрате ими иудейских традиций. Ведь согласно раввинистической религиозной догме, принявшие иудаизм кочевники не могли стать равными членами еврейского сообщества. Иное дело, если заявить, что хазары были евреями «по крови» – это тут же вводило молодое государство в контекст всеобщей истории и резко повышало его культурный и политический статус. Кажется, что подобная «древность происхождения» являлась важной частью хазарского государственного мифа – и известия об этом по сей день запутывают историков. Ведь, скорее всего, «настоящие» евреи в Хазарии тоже были на всем протяжении ее существования.
Почему основатели молодого тюркского государства обратились к иудаизму? Конечно, легко сказать, что еврейская религия удовлетворяла всем необходимым условиям: она была древней, структурализованной и монотеистичной, а также отличалась от культов соседних империй. Но возможно, что Булан и его наследники хотели заодно воспользоваться политическим весом представителей иудейской диаспоры, разбросанных по Евразии. В таком случае их государственная прозорливость была весьма высока, ибо дальнейший расцвет и богатство Хазарии обеспечивались именно ее ролью в транснациональном товарообмене, а роль и значение евреев в раннесредневековой торговле и экономике многократно описана и хорошо известна.
Придется огорчить людей, желающих поместить иудеев в грязные и бедные гетто: богатейшие еврейские купцы, ходившие с караванами от Дальнего Востока до Западной Европы, действительно монополизировали международную торговлю раннего средневековья – поскольку были единственной группой лиц, беспрепятственно пересекавшей границу исламского и христианского миров. Арабы знали их под именем «раданитов». Этимология этого слова неясна, ибо в трудах арабских авторов оно пишется Rвdhвnоyah или Rвhdвnоyah. Более древний источник предлагает первый вариант. Его интерпретируют как «люди из Радхана», т. е., восточного Ирака. Альтернативное прочтение возводят к персидскому «rah dan» – «знающий путь».
Данный термин российский читатель узнал из работ Л. Н. Гумилева («рахдониты»), в которых хазарскому государству была дана резкая идеологическая оценка. С точки зрения Гумилева, иудейская Хазария являлась центром мировой работорговли, и с помощью получаемой от нее денег и разнообразных политических ухищрений поддерживала свое могущество в течение двухсот лет. И лишь «гибель иудейской общины Итиля дала свободу хазарам и всем окрестным народам». Никаких данных, подкрепляющих это мнение, в источниках не обнаруживается. П. Голден, крупнейший специалист по евразийским кочевникам, специально отмечает, что раданиты – не более чем «возможные кандидаты» на роль распространителей иудаизма в Хазарии, и что «в источниках не имеется никаких указаний на то, каким влиянием среди хазар они на самом деле обладали». Нет указаний и на то, что этнические хазары как-то особенно притеснялись евреями. Наоборот, все специалисты – авторы обобщающих работ по хазарской истории (М. И. Артамонов, Д. Данлоп и А. П. Новосельцев) единодушны в том, что значительную часть (если не большинство) правящего класса каганата составляли самые настоящие тюрки-хазары. И вызывает особенные вопросы неоднократно высказываемое Гумилевым суждение о грехах итильских иудеев перед всеми окружающими их народами.
Но, увы, и тем читателям, которые считают, что евреи во все века были «высокоморальнее» христиан и мусульман: купцы-раданиты воистину занимались работорговлей – уж больно прибыльное было дело. Некоторые христианские правители того периода имели от этой торговли столько прибытка, что позволяли евреям держать рабов-христиан (!), хотя это противоречило каноническому праву. И уж совсем не возражали против торговли варварами-язычниками, то есть, славянами. Кстати, количество рабов-славян, переправленных в Кордовский халифат, было таким, что из них были сформированы отдельные воинские части, а Xв. вообще известен в истории арабо-испанского государства, как «славянский» период. Из вышесказанного не следует, что можно согласиться с идеологической характеристикой Хазарии, данной Гумилевым в его поздних работах. Для нее просто нет фактических оснований. Однако не стоит забывать и о том, что Гумилев в свое время участвовал в археологических раскопках на территории каганата и сделал несколько интереснейших наблюдений. Надо лишь провести резкую грань между полученными им в 60-х гг. научными данными и его субъективными оценками истории Хазарии.
Более того, использованное выше выражение «еврейская торговая монополия» вовсе не означает наличия монополии в современном смысле слова или, тем более, какой-то громадной корпорации с центральным правлением, штаб-квартирой и тому подобными вещами. Нет, евреи всего лишь удачно заполнили пустовавшую несколько веков экономическую и социальную нишу, как это часто было и позже – с совсем другими профессиями (меняла, мясник и т. п. – все эти ремесла были табуированы в средневековой Европе).
В эпоху религиозного, культурного и географического разобщения раннего средневековья евреи отдаленных городов и стран могли с легкостью понимать друг друга, ибо были воспитаны в одной системе ценностей и говорили на одном языке. При этом многие важнейшие торговые партнеры за всю жизнь никогда не видели друг друга в глаза! Когда же времена изменились, то евреев потеснили и греки, и армяне, в Европе же: итальянцы, а позже – голландцы. Но в те годы, когда подавляющее большинство международной торговли было в руках евреев, государству, жившему за счет транзита, было бы странным не стать про-иудейским, особенно если собственные религиозные и культурные традиции у него были не слишком сильны.
Именно таким государством была Хазария. Удобная караванная стоянка в дельте Волги стала одним из центров мировой торговли. Ясно, что расцвет каганата основывался на его выгодном географическом положении и был связан со стабилизацией евроазиатских торговых путей в период между окончанием войн за исламское наследство (середина VIIIв.) и геополитическими потрясениями начала X столетия. Хазария просто оказалась в удачном месте в удачное время.
Своего производства в каганате не было – а зачем, когда можно прекрасно прожить и без него? Гораздо легче взимать пошлины, содержать небольшую, но приличную армию на всякий случай и больше ничего не делать. После того, как в начале Х в. изменились исторические, экономические и географические обстоятельства, Хазария была обречена. Иначе говоря, ее погубили миграции норманнов с севера и степных кочевников с востока, постепенный распад багдадского халифата Аббасидов и подъем уровня Каспия. Причины серьезные, объективные и подкрепленные источниками. Популярные же в некоторых кругах «историко-философские» рассуждения о хищническом характере иудейского правления, приведшем каганат к гибели, нельзя признать обоснованными. Истории известно много государств, хищнический характер которых задокументирован гораздо лучше. Была ли в древней Хазарии этнически «истинная» еврейская прослойка? Такой вопрос кажется странным. А кто еще мог принести туда иудаизм? Не говоря уж о том, что в начале VIIIв. единоверная держава должна была стать обетованным местом для евреев, страдавших в ходе ближневосточных войн и периодических гонений в Византии, а в дальнейшем – прекрасным перевалочным пунктом на тяжелом караванном пути. Думается кстати, что «генетических» евреев в Хазарии было сравнительно немного – потому и приняли тамошние тюрки иудаизм, что совсем не боялись малочисленных пришельцев.
Как уже говорилось, обращение хазар в новую веру не было одноступенчатым. В первой половине VIII в. две хазарские принцессы были выданы замуж за византийских императоров (сын последней умер в 780г.). Отношения же детей Израиля с православной империей переживали разные периоды, но никогда христианская держава не потерпела бы на троне еврейку (и даже – перекрещенную хазарку-иудейку). Судя по всему, «истинно еврейская» прослойка окончательно стала у власти в Хазарии где-то в начале IXв. Кто составлял ее – неясно. По-видимому, все-таки две группы: тюрки-иудеи и местные поволжские евреи. Установить их численное соотношение и то, «кто же на самом деле был главным», в принципе невозможно. Укажем лишь, что количество хазарских евреев вряд ли было очень высоким, а почти все хазарские имена и названия, дошедшие до нас – тюркские. Эта союзная группировка удерживала главенствующее положение в каганате вплоть до разгромных норманнско-славянских (русских) походов 60-х гг. следующего столетия, то есть около полутораста лет.
После этого основная часть хазар Поволжья повторно приняла ислам под давлением хорезмийцев. Верное иудаизму меньшинство постепенно стало крымскими караимами (или присоединилось к ним) и горскими евреями. Напомним, что караимами в раввинистической традиции именовали всех отступников, отвергавших поздние нормативные тексты иудаизма (Талмуд и т.п.) и почитавшими лишь тот свод текстов, который христиане называют Ветхим Заветом, а евреи делят на три части: Тору, Пророков и Писания. Возникновение подобных идей относят к концу VIII в., а расцвет караимизма – к Х веку: почти одновременно с падением Хазарии.
По вопросу о судьбе хазар-христиан в науке существуют разногласия. Кажется, что они должны были податься в пределы русского тьмутараканского княжества или еще дальше – в греческую империю. Установить их связь с бродниками и казаками не представляется возможным, хотя подобное предположение имеет право на существование.
Здесь нельзя не упомянуть известную книгу А. Кёстлера «Тринадцатое колено», в которой доказывалось, что восточноевропейское еврейство (подавляющая часть еврейства мирового) происходит от хазар, мигрировавших на польские и венгерские земли после падения каганата и еще позже – спасаясь от монголов. Сходную позицию в смягченном виде занимает К. Брук в недавней реферативной монографии «Евреи Хазарии». В изложении истории хазар оба автора следуют основополагающему труду англичанина Д. Данлопа, а строят свои теории с привлечением частных работ польских, венгерских и еврейских историков. И приходят к любопытным выводам.
Кёстлер утверждает, что основанная на иудаизме (а не на генетическом единстве «избранного народа») общность еврейской диаспоры превратила последнюю в «псевдо-нацию», и что у современных евреев есть два пути: иммиграция в «истинно еврейский» Израиль или ассимиляция. Для Брука же, который заявляет, что иудаизм приняло множество хазар, после чего начинает использовать термины «евреи» и «хазары» как синонимы, история Хазарии есть неотъемлемая часть истории еврейства: после падения Хазарии восточноевропейские евреи навсегда утрачивают «свое» государство, и не имеют «независимости» вплоть до образования Израиля в 1948 г.
Брук осторожнее Кёстлера: он разумно предполагает, что миграция из Хазарии в восточную Европу имела смешанный характер: «настоящие» евреи и иудаизированные тюрки – но все же была немалой, а потому потомки восточноевропейских евреев-ашкенази «являются наследниками великой Хазарской империи, которая когда-то правила русскими степями». Впрочем, давно известно, что большей части человечества (включая уважаемых современников) всегда хотелось быть либо частью империи, либо, по крайней мере, ее законными наследниками.
Понятно, что подобные идеологические оценки никакого веса в науке не имеют – хотя ясно, что кому-то было очень приятно (или неприятно) читать сочинения вышеуказанных авторов. Легко, например, представить читателя-еврея, который с удовольствием узнает, что его предки господствовали над необъятными просторами той страны, которая впоследствии была сильно замешана в государственном антисемитизме; напротив, информация о том, что он происходит совсем не от прародителя-Авраама, вызовет у такого читателя эмоции не менее сильные, но вряд ли положительные. Так некоторые авторы достигают своей главной, пусть не всегда осознаваемой цели – читательской реакции, которой слишком часто не в состоянии достичь труды гораздо более вдумчивые, но выхолощенные – и научные. Оттого сочинения, скажем так, провокационные «обречены на популярность» и не обязательно, что только временную. Но надо все-таки сказать, что совершенно никаких доказательств хазарского происхождения обитателей многочисленных восточно-европейских местечек и штетлов нет – хотя невозможно отрицать теоретическую возможность того, что какое-то количество евреев пришло в Польшу с востока.
Однако все источники «позабыли» про «великую еврейскую миграцию» X–XIIIвв., да и сами евреи-ашкенази о том не помнили и разговаривали на восходящем к немецкому идише, а не на тюркском языке, сохранившемся у крымчан-караимов, многие из которых вполне достоверно попали в Литву на рубеже XIV–XVвв. И главное, теория о тюркском происхождении евреев опровергается результатами генетических исследований, в соответствии с которыми структура генофонда ашкенази весьма близка другим еврейским группам (курдским, йеменским и т. п.), и достаточно далеко отстоит от европейцев: немцев, поляков и русских. Заметно ближе к этой группе евреев оказываются средиземноморские народы: сирийцы, греки и современные турки – потомки исламизировавшегося населения Малой Азии и Балкан. Это связывают с существованием общего «средиземноморского пула генов», оформившегося еще до Iтыс. до н.э. При этом генофонд ашкенази отличается от других еврейских общин, и кажется вероятным, что с течением времени в него в небольших количествах «вливались» восточноевропейские и даже тюркские (в том числе – хазарские) гены. Однако в массе своей современные евреи происходят из Палестины, а не из евразийских степей. Вдобавок отметим, что ни мусульманское, ни христианское еврейство не сохранило исторической памяти о Хазарии – за исключением смутных легенд о том, что где-то когда-то на краю света была великая иудейская держава. Однако больше Хазарии на эти легенды повлияло существование государства иудаистов-эфиопов. Единственным косвенным еврейским источником о Хазарии, вплоть до обнаружения в XVIв. письма царя Иосифа, был богословский трактат XIв. Иегуды Галеви «Khuzari», где говорилось о государстве, царь которого принял иудаизм, убедившись в его «истинности». По-видимому, высший слой общества каганата (носители культуры) погиб полностью. Отсутствие подробных сведений о Хазарии в еврейской традиции подтверждает факт ее изоляции от остального иудейского мира и опровергает (если это еще нужно опровергать) существование «всемирной еврейской корпорации».
Даже если постулировать, что «генетически» еврейская группа населения играла непропорционально большую роль в управлении поздней Хазарией, то в этом не будет ничего удивительного. Примеров того, как иноземные династии в течение десятилетий правили коренным населением крупных государств – множество, и никак невозможно признать за хазарскими евреями какой-либо уникальности. Кстати, и после обращения к вере Авраама Хазария, по всем данным, продолжала оставаться религиозно толерантным государством, свидетельства о чем сохранили и христианские источники. Хотя толерантность эта была связана не с просвещенностью хазар (как думали некоторые либеральные ученые), а с аморфностью и многонациональностью их государства: настоящего караванного порто-франко. В данном случае хазары выступили как истинные кочевники – известно, что степные народы, не подверженные влиянию догматических учений (например, монголы), в отличие от христианских и мусульманских наций, не покушались на религиозную свободу своих подданных. Но отсутствие объединяющей государство этнической и религиозной силы не прошло даром для каганата, когда для него наступили тяжелые времена.
Сказав о богатстве Хазарии IXв. и о ее связи с еврейской торговой монополией, надо подчеркнуть, что ко второй четверти X в. эта система уже разрушалась. То, что министр самого просвещенного государства Европы – Кордовского халифата – почти ничего не знал о Хазарии, означает, что людей, проходивших с караванами большие расстояния, было немного: по торговым путям Евразии сновали «челночники». Риск дальних переходов сильно возрос, и мировая торговая система начала дробиться. Опровергает анализ упомянутой переписки и данные о могуществе Хазарии: очевидно, что включенные в нее сообщения об обратном носят декларативный характер. Спустя всего лишь двадцать лет после письма царя Иосифа на запад каганат исчез с политической карты мира. Обстоятельства этой гибели нужно рассматривать отдельно, а здесь стоит заметить, что такая судьба не могла постигнуть государство сильное и стабильное.
И здесь хочется закончить изложение самых общих сведений об истории каганата, тем более что достоверно описать ее перипетии сложно и для нас – не очень важно. А основные данные, в которых наука не сомневается, уже изложены уважаемому читателю. Но вот теперь-то мы не можем обойти «хазарскую легенду», пытающуюся в последнее время пробраться в российскую историческую память. Как известно, начиная примерно с 40-х гг. прошлого века, некоторые российские историографы описывали государство хазар исключительно с помощью негативных красок. Происхождение этого феномена не является секретом.
При любом политическом режиме история не без основания считается дисциплиной идеологической и в своем официальном выражении всегда отражает позицию правящего класса. А антисемитизм российского руководства конца 40-х–середины 80-х гг. ХХ века, увы, сомнения не вызывает, пусть после 1953г. он приобрел, что называется, «латентный характер». Поэтому некоторые исторические писатели честно выполняли «социальный заказ», а иные даже набросились на хазар совершенно добровольно и тем более рьяно.
Дело в том, что в Российской империи двух последних столетий существовал так называемый «еврейский вопрос». Причины его возникновения известны: захват Россией в XVIII в. колоссальных территорий, населенных иудеями, и полное неумение российской государственно-бюрократической машины наладить отношения с новыми подданными. Плоды этого неумения оказались весьма горьки для обеих сторон. Вместе с тем за истекшие столетия обе великие культуры: русская и еврейская – чрезвычайно сильно обогатили друг друга (безо всякой помощи, а иногда и при прямом противодействии вышеупомянутой государственной машины). Поэтому предварительный исторический итог общения двух духовных традиций вовсе не хочется признать отрицательным. А может – и наоборот, ибо история сохраняет только плоды культуры.
В последнее время сей вопрос потерял особенную остроту в связи с резким изменением политических условий на евразийских равнинах. Тем не менее, желание некоей части российского общества привязать отношения Киевского и Хазарского каганатов к проблеме, возникшей на восемьсот лет позже после гибели государства хазар, должно быть рассмотрено. Хотя бы вкратце.
4. «Антисемитизм» на Древней Руси X–XIIвв.
Как известно, плоды русско-еврейского сожительства на протяжении двух последних столетий бесчисленны и разнообразны. Почти любой из его аспектов спорен, интересен и обсуждался неоднократно. И когда некоторое время назад стало популярным возводить корни проблем XIX–XXвв. к временам гораздо более далеким, не избег этого и пресловутый «еврейский вопрос». Быстро было «доказано» существование этого вопроса на Древней Руси. Это очень устроило носителей крайних идеологических позиций.
С точки зрения одних, евреи с незапамятных времен пили русскую кровь, в Х веке угрожали, завладев Хазарским каганатом, независимости молодого Киевского государства, и самое страшное: хотели, злыдни, переманить наших славных предков в свою ущербную веру. Но предки не дались, а в ответ на еврейские происки уничтожили Хазарию, крестились, а также написали несколько блистательных анти-иудейских сочинений. С точки зрения других, столь же ревностных пропагандистов, россияне являются прямо-таки «генетическими фашистами», а русских людей было уже в Х–XIвв. хлебом ни корми – дай только погромить евреев. Рассмотрим же, есть ли хоть какие доказательства этим любопытным утверждениям.
Начать стоит с самого знаменитого источника. В подтверждение негативной роли иудеев-хазар обычно ссылаются на ряд произведений древнерусской литературы и на «анти-еврейский» настрой их создателей. В первую очередь говорят о «Слове о Законе и Благодати» преподобного Иллариона (XIв.). Объясняется, что иначе как притеснениями, испытанными древними русами от волжско-каспийских иудеев, невозможно объяснить ту часть «Слова», в которой ведется осуждение приверженцев одного лишь ветхозаветного учения. Так исключается гораздо более очевидная возможность того, что полемизировал Илларион не с «геополитическими врагами», а всего лишь с членами еврейской общины Киева. И делал это для своей собственной славянской паствы, которой впервые стали интересны тонкости монотеистического учения и которой надо было объяснить, почему при частичном совпадении их священных книг иудаизм и христианство коренным образом различаются с догматической точки зрения. Подобная проблема существовала и в раннесредневековой Европе: вспомним находящиеся перед многими западными соборами статуи Синагоги и Церкви (Synagoga versus Ecclesia) – первая из которых (с завязанными глазами) отвергает новых адептов, а вторая – привечает всех страждущих. Как сказали бы ныне: чистой воды наглядная пропаганда разницы между двумя монотеистическими религиями, сделанная с позиций официального христианства.
Однако похвастаться большими успехами на данном участке идеологического фронта европейцы не могли. Особенно задевало церковных иерархов то, что закоснелые в своей слепоте евреи никак не желали креститься. А было этих вредных иудеев в Европе немало – и упорное отрицание ими единственно верного учения выглядело, по меньшей мере, странно. Поэтому вплоть до появления Святейшей Инквизиции их изо всей силы пытались уговорить перейти в истинную веру по-хорошему, и часто даже проводили с ними публичные дискуссии, полагая, что существование Бога можно доказать логически (история еврейской общины в Испании много сложнее данной схемы; Испания вообще – достаточно отдельная от Европы часть света).
Но тут христианнейших диспутантов подстерегало несколько ловушек. Главной была высокая образованность оппонировавших им раввинов, которые, к тому же, неплохо владели старейшим из языков Писания и уличали отцов церкви в неточных переводах Книги, подтасовках ветхозаветных пророчеств и прочих более мелких грехах. Относительно же большую древность иудаизма и вовсе было сложно оспорить. Так что диспуты, с христианской точки зрения, не вполне задались. Повального крещения евреев не наблюдалось, а у простого западноевропейского народа могли возникнуть не совсем нужные ему, народу, вопросы.
Опасность последнего особенно возросла, когда на рубеже тысячелетий к христианскому миру присоединилось несколько новых стран, для которых альтернативный вариант монотеизма мог показаться родственным христианству. Известны случаи перехода западноевропейских христиан (и даже священников!) в иудаизм, имевшие место в XIв. И считается, что появившийся в XIIIв. запрет на религиозные диспуты с иудеями был напрямую связан с неустойчивостью христианских традиций в недавно крестившихся землях, например, Польше. Папский легат призывал тогда польских епископов быть настороже в силу того, что «религия христианская еще не вошла в глубины сердца верующих». Посему последние должны быть ограждены «от веры поддельной и злых обычаев евреев, меж них живущих». Что же в таком случае говорить о Киеве XI–XIIвв. – месте никак не более христианском, чем Польша в веке XIII?
Иудаизм рассматривался средневековой церковью в качестве серьезнейшего идеологического противника – но отнюдь не сразу она начала бороться с ним путем физических репрессий. А следов баталий словесных до нас дошло много (например, преподобный Феодосий, один из первых игуменов Киево-Печерского монастыря, «нередко вставал ночью и тайно уходил к евреям, спорил с ними о Христе, укоряя их»). И для того, чтобы понять направленность трудов, подобных «Слову», легче всего прочесть их, а не доверяться интерпретаторам. И выяснится, что сочинение Иллариона не зовет ни на погром, ни на правый бой с хазарским подпольем, а является классическим полемическим религиозным трактатом раннего средневековья. И начало у него более чем значимое: «Благословленъ Господь Богъ Израилевъ, Богъ христианескъ, яко посыти и сътвори избавление людемь своимъ…» Заявление, что и говорить, от погрома далекое.
Поэтому интересно, что современный переводчик приводит эту фразу в соответствии с Синодальным текстом Евангелия от Луки, беря в кавычки два фрагмента предложения Иллариона и делая из них «цитату». И более того, ставит восклицательный знак, дабы лучше обозначить «отсылку» к евангельскому тексту: «Благословен Господь Бог Израилев», Бог христианский, «что посетил народ Свой и сотворил избавление ему»! У Иллариона же предложение здесь вовсе не заканчивается: «…Яко посети и сътвори избавление людемь своимъ, яко не презры до конца твари своеа идольскыимъ мракомъ одержимы быти и бысовьскыим служеваниемь гыбнути».
Хотелось бы узнать аргументы переводчика – или у него просто рука не поднялась написать через запятую «Бог Израилев» и «Бог христианский» – так как это сделал сам автор «Слова»? Но ведь в том-то и главный аргумент Иллариона: что и «Закон Моисеев», и «Благодать и Истина, явленная Иисусом Христом» были даны одним и тем же Богом, но что «законъ бо прыдътечя бы и слуга благодыти и истины, истина же и благодыть слуга будущему выку, жизни нетлынныи» («закон предтечей был и служителем благодати и истины, истина же и благодать – служитель будущего века, жизни нетленной»).
Отложим здесь в сторону «Слово о Законе и Благодати», поскольку нас интересовал только один частный вопрос. И попробуем на него ответить. Что предстает нашему взору при предварительном рассмотрении этого замечательного текста? Религиозно-философское эссе, написанное с самых что ни есть христианских позиций.
Можно ли углядеть здесь разоблачение «еврейских происков»? Подобный вывод будет, мягко говоря, сомнительным. К тому же, анти-иудейская полемика содержится лишь в первой части «Слова», сочинения пусть краткого, но многосоставного. В общем, представить черносотенцем одного из наиболее выдающихся деятелей русской средневековой культуры довольно сложно. И не нужно.
Более того, ученые единогласны в том, что и никакого «народного» антисемитизма в древнем Киеве не было, в отличие от Западной Европы того же времени. Наоборот, в городе издавна существовала никем не притесняемая еврейская община (возможно, оставшаяся еще с хазарских, до-норманнских времен). А вот клерикальный анти-иудаизм в XI–XIIвв., конечно, был, и причины его уже были рассмотрены, как и то, что он ничем не отличался (разве что мягкостью) от деятельности европейских братьев по разуму. Да и занесли-то его на Русь, скорее всего, учителя-византийцы. А зверских погромов и массовых сожжений «тех, кто Христа распял», в отличие от воодушевленных пастырским словом католиков, наши далекие предки не устраивали.
Единственный пример обратного – народные волнения 1113г., предшествовавшие вокняжению Владимира Мономаха, во время которых были разграблены отнюдь не только дома еврейских торговцев, смешно сравнивать с любым из крестоносных погромов в Германии или Франции. И называть его погромом – натяжка. В любом случае – это событие единичное. Значима летописная характеристика беспорядков – звавшие Владимира Мономаха на трон послы заявили следующее: «Ежели князь не придет править в Киев, то «много зло воздвигнется», ибо толпа ринется уже не на дворы тысяцкого, сотских и жидов, но на вдовствующую княгиню, бояр и монастырь. «И будешь ответ иметь, княже, если монастырь разграбят». Перед нами не погром, а нормальный городской бунт, во время которого в первую очередь грабят богатых: чиновничество и торговое сословие. Итак, ситуация с древнерусским «антисемитизмом» XI–XIIвв. вполне ясна. Придумать его, конечно, можно, но доказать научно – сложно и малоперспективно. Поэтому особенно любопытно, что именно его существование привлекают в качестве свидетельства об исконной, начавшейся просто в совершенно доисторические времена русско-хазарской вражде, которую некоторые авторы именуют не иначе как «хазарским игом». Рассмотрению этого феномена будет посвящена наша заключительная статья.
5. «Хазарское иго» – персистенция легенды
В заключение нашего древнерусско-хазарского дискурса надобно поговорить об «иудео-хазарском иге», под которым Древняя Русь якобы изнемогала в IX–Xвв. вплоть до известных со школьной скамьи походов князя Святослава (они должны быть темой отдельной статьи). Существование этого ига было постулировано некоторыми авторами при полном отсутствии каких-либо указаний источников, кроме смутного упоминания русской летописи об уплате дани хазарам в незапамятные до-варяжские времена, а также одной фразы еврейского документа, найденного в начале ХХ в. в каирской генизе (синагогальном хранилище рукописей).
Общеизвестный рассказ (который летописец даже затруднился датировать) о том, как вооруженные саблями хазары, увидев русские мечи, предсказали, что когда-нибудь их данники «станут когда-нибудь собирать дань с нас и с иных земель», проводит очень любопытную параллель: автор ПВЛ напоминает о том, что некогда властвовавшие над евреями египтяне сильно потом от них пострадали – так же, как хазары от русских. Иначе говоря, русские для летописца – все равно, что евреи: народ богоизбранный. Это еще одно косвенное свидетельство того, что хазары уже в XIв. (а может – и никогда) не воспринимались на Руси, как «настоящие евреи» – а то бы подобная ассоциация была бы, как минимум, не вполне корректной. Более того, на этом рассказ ПВЛ о «хазарском иге» и заканчивается (несколько позже в летописи есть еще упоминание о том, что радимичи платили дань хазарам до прихода знаменитого князя Олега, сказавшего им: «Не давайте хазарам, но платите мне»). Даже на первый взгляд, гораздо более древнее (и подтвержденное греческими источниками) господство над славянами авар оставило в русской летописи значительно больший след. Не потому ли, что хазарского ига не было вообще?
Вернемся же теперь к упоминавшемуся нами выше Кембриджскому документу – обнаруженному около ста лет назад в Каире отрывку, который повествует о событиях середины Хв. Часто цитируемая фраза из него: «Тогда стали Русы подчинены власти казар», – относится к описанию неудачного похода русов на Константинополь в 941г. и не подтверждается никакими другими источниками. К тому же упомянутый документ (а точнее – обрывок) путан и противоречив, и поэтому еще недавно многие ученые считали его подделкой. И хоть ныне этот текст датируют Х веком, но с обязательной оговоркой о том, что информированность (или правдивость) его автора оставляла желать много лучшего. Сделать из одного предложения малодостоверного источника целую историческую эпоху – будь то «иго» или не «иго» – это какой же надобно обладать фантазией! Не случайно, что историки-профессионалы так иногда завидуют авторам популярных исторических сочинений. Хорошая у тех судьба: написал книгу, опубликовал, продал. Ни рецензентов тебе, ни ответственности. Или все-таки – придется когда-нибудь ответить?
В заключение скажем несколько слов о русском фольклоре, тем более что его тоже привлекают к «хазарской проблеме». Не странно ли – русская народная память не сохранила негативного еврейского образа. Как такое могло бы случиться, если бы полтора века жители Киевской Руси только и знали, что отбивались от воцарившихся в Хазарии кровожадных потомков Авраама? Ага, воскликнет начитанный оппонент: а как насчет былины об Илье-Муромце и Жидовине? Тут надобно заметить, что былина историческим источником являться не может. И этим не ограничиваться, а указать в дополнение, что в иных версиях той же былины место богатыря-Жидовина занимает… сын самого Ильи (и ведет себя настолько плохо, что Илья вынужден действовать по методу Тараса Бульбы). Более того, кажется, что та былина дошла до нас лишь частично, и анализ ее сложен даже для специалистов. Б. Н. Путилов, крупнейший знаток мирового эпоса, комментируя поединок Ильи с сыном, писал, что это «одна из самых сложных по содержанию былин». Еще раз скажу: значительная часть рассказа о бое Ильи с сыном/Жидовином идентична. Разница в финале: Жидовина Илья убивает сразу, а сына в первый раз отпускает.
Кстати, говоря об этой былине, американец Дж. Клиер отмечает, что нарисованный в ней уникальный образ еврея-богатыря совсем не похож на присущий европейскому фольклору портрет торгаша-иудея, все время отравляющего колодцы с питьевой водой и приносящего в жертву христианских младенцев. Добавлю, что только путем долгой и последовательной европеизации российского общества подобные «демонические» еврейские образы проникли и в него (где-то ко второй половине XIXв.) и потому никоим образом не могут считаться «исконно русскими».
Замечу, что в былинных текстах присутствует и Михайло Козарин (Хазарин). Только он – персонаж положительный и рожден почему-то «во Флоринском славном городе», т. е., Флоренции. Все-таки былина – художественное произведение, а не исторический документ.
Но даже если согласиться с тем, что в образе Жидовина отразилась историческая память о борьбе с Хазарским каганатом (а почему бы и нет?), то, какое отношение это имеет к сегодняшнему дню! Негативных татарских образов в былинах просто пруд пруди (и к этому абсолютно точно есть все резоны). Так что же теперь должно делать? Не татарский ли погром устаивать, мстить негодным за битву на реке Калке? Или все-таки не стоит, поскольку Дмитрий Донской уже поработал на данном поприще?
Кажется, что можно закончить обсуждение «иудео-хазарского заговора», ибо его научная несостоятельность очевидна. Да, существовали два соседних раннесредневековых государства: Русский и Хазарский каганаты. Да, сначала хазары были сильнее. И южные славяне IXв., а потом – киевские славяно-русы первой половины X в. платили волжанам дань. А потом окрепли, вооружились, организовались и хорошенько вдарили по своим бывшим сюзеренам. А разве были в истории того периода ситуации, когда одно государство не хотело установить контроль над как можно большим количеством соседей? И разве сейчас мало подобных случаев? Нет в истории отношений двух каганатов никакой уникальности: кроме того, что это – наша история и мы, бывает, чересчур страстно ее обсуждаем. Но делать из разгрома Хазарии важнейшее событие древнерусского бытия никак не следует.
Одно не дает возможности так легко завершить этот разговор – широкое распространение подобных идей, необычайная легкость, с которой общественное сознание готово перенести любую историческую ситуацию (и не только эту!) почти на тысячу лет назад. А также попытки некоторых людей или даже целых социальных групп обосновать свои действия неточными реалиями давно минувших дней. Как вообще может возникнуть несообразное желание найти корень каких-либо проблем в позапрошлом тысячелетии?! Все мы знаем, что человеческому сознанию, увы, очень часто необходим образ врага. Но почему же некоторым нужен образ «исторического врага»? И кого напоминают эти люди?
Правильно, они безумно схожи с теми крестоносными люмпенами, которые, отправившись освобождать Гроб Господень в 1095-96гг., первым делом накинулись на европейских евреев и начали их избивать сотнями и тысячами, иногда сжигая в синагогах целые общины. Опуская леденящие подробности сей достославной франко-германской эскапады, зададимся одним вопросом: почему же тогдашние люди вытворяли подобные зверства (в тот период еще не поддерживаемые церковью – некоторые епископы даже прятали евреев)? Какой у борцов за истинную веру был, с позволения сказать, резон? Очень просто – они мстили за распятие Христа. И делали это весьма рьяно. Вы спросите: они, что, не понимали, что это – не те евреи? (Да и распяла Спасителя все-таки римская власть). Или, в противоречие христианской доктрине, сии благонамеренные погромщики верили в наследственную вину, передающуюся из поколения в поколение? И снова надо сказать о недопустимости переноса понятий одной эпохи в другую и вспомнить одно из важных открытий французских медиевистов ушедшего века. Дело в том, что средневековым человеком движение времени ощущалось совсем по-другому, нежели нынешним, если ощущалось вообще. Поэтому евреи, избиваемые ополченцами Крестового Похода нищих, были, с точки зрения пилигримов, именно теми людьми, которые кричали: «Распни Его», – а потом добавили: «Кровь Его на нас и на детях наших».
Кстати, последняя фраза есть только в Евангелии от Матфея, а в остальных трех основополагающих текстах Нового Завета не фигурирует. Воздерживаясь от подробного комментария, заметим, что данная формула символизирует исключительно взятие иерусалимской толпой ответственности за решение помиловать Варавву. Никакого отношения к другим иудеям и, тем более, к их последующим поколениям она иметь не может. Но раннесредневековый человек (больше варвар, чем христианин) воспринимал эти слова именно так.
Так вот, люди, желающие найти отголоски однобоко понимаемой современности в событиях I тысячелетия н.э., есть типичные представители средневекового мышления. Вне зависимости от степени их, так называемой образованности. Как не вспомнить здесь выражение Вл. Соловьева о том, что средневековье – это компромисс между христианством и варварством!
Напоследок надо сказать следующее. Для существования в российском обществе большого пласта людей, мыслящих в средневековой системе координат, имелись, и все еще имеются объективные предпосылки. Вспомним, что Россия заметно моложе Европы и стала уходить из средневековья только во второй половине XVIIв. Что и тогда, когда бытие российских горожан XIXв. уже немногим отличались от западного, российская деревня продолжала жить в условиях вполне средневековых. А что определяет психологию, отношение человека к внешнему миру, его стимулам и раздражителям? В значительной мере – не условия ли жизни? Известно указание о том, что восприятие климата, времени суток и природных опасностей человеком средневековья диаметральным образом отличается от эмоций современного западного человека: имеющего возможность при наступлении темноты включить свет, уехать в отпуск к морю (или вернуться с лыжной прогулки в хорошо натопленное помещение), а также застраховать дом и автомобиль.
Так чего же можно хотеть от современного россиянина, чьи отцы и деды были вынуждены, как правило, по-прежнему жить в средневековых условиях?! Ибо уровень всеобщего закабаления, жуткой бедности и полной индивидуальной беззащитности, существовавшей в России на протяжении большей части ХХв., только и может быть сравним со средневековьем, причем самого неприятного свойства. Это чудо, что в России есть люди другой, не средневековой психологии, не средневекового мышления и не средневекового стереотипа поведения!
При этом средневековое мышление и его носителей нельзя ни презирать, ни высмеивать: как из философских, так и из религиозных соображений. И отменить их наличие волевым указом тоже не получится. Но принимать подобное положение вещей как данность, неизбежное зло, или не замечать его, притворяться, что его нет, и что оно не приносит ни вреда, ни урона – весьма пагубно. Ибо носители средневековья тянут Россию обратно, в ту самую эпоху, которую ей бы хорошо поскорее (насколько история позволит) покинуть – и навсегда.
Кстати, и презрение, и насмешка, и какие-то запретительные действия — тоже все суть средневековые реакции. Нужно действовать совсем по-другому, следуя за теми учителями человечества, которые оставили нам проверенные временем рецепты. Перечислить их здесь невозможно и не нужно – вспомним лишь о входящей во все религиозно-философские системы концепции об ответственности человека за свои поступки. О невозможности свалить их, подобно шварцевскому королю, на дурную наследственность и, тем более, на какого-то пейсатого хазарина-татарина, что уже тысячу двести лет лежит в траве неподалеку от Киева с луком наизготовку, и терпеливо ждет, пока его кто-нибудь разоблачит.
Изобретение мнимых причин какой-либо проблемы еще никого не приближало к ее решению. Это, между прочим, всех касается – а не только русских с евреями.