Плебисцитарная теория демократии Макса Вебера

Проблема взаимоотношений политических лидеров, бюрократии, народных масс представляет не только теоретический, но и практический интерес, особенно в условиях кризисов или ломки политических институтов и большей индивидуализации политики. Эти проблемы приобретают особую актуальность в настоящее время для нашей политической системы, так как стоит задача ее радикальной, перестройки с целью создания правового государства. Решение этой задачи, в частности, требует серьезного осмысления достижений мировой социально-философской и политологической мысли по данным вопросам. Этим обусловлен интерес к веберовской теории, которая находится и сейчас в центре внимания политологической мысли, так как с ее помощью вскрываются некоторые сущностные связи между основными действующими субъектами политического процесса.
Интерес западных политологов к работам Вебера обусловлен рядом обстоятельств. За последние три десятилетия западные страны вступили в полосу глубокой экономической трансформации.
Сложившиеся к началу 60-х годов основные концепции в политической теории, объясняющие как принципы организации, так и порядок функционирования западных обществ, оказались непригодными для понимания сложившихся новых реальностей. Наиболее известные на Западе теории демократии – плюралистическая, элитарная и партисипараторная – оказались не в состоянии объяснить взаимосвязь ряда явлений в жизни западных обществ.
Во-первых, в ХХ веке усиливается бюрократизация всех сторон общественной жизни. Вебер одним из первых обратил внимание на возможность конфликта между бюрократией и демократией. Он отметил парадокс демократизации: вовлечение масс в социально-политическую жизнь создает большие организации, институционализирует их, а затем эти организации становятся деструктивными для демократического политического функционирования. Большие бюрократизированные институты вступают в обществе в конкурентные отношения, итогом которых оказываются компромисс и монополия на принятие всех важнейших решений. Как отмечают теоретики современного корпоратизма на Западе, бюрократическая централизация бизнеса, государства и профсоюзов создала современное корпоративное государство, причем элиты этих трех корпораций самостоятельно принимают решения, имеющие жизненно важное значение для миллионов людей. Таким образом, эта тенденция в развитии политической системы западных стран приходит в явное противоречие с принципом демократии. Следует заметить, что бюрократизация и корпоратизм, вынесение процесса принятия важнейших решений из-под контроля общественной политики в какой-то степени соответствуют теориям демократического элитизма. Однако как теория демократического элитизма, так и плюралистические теории могут объяснить функционирование политической системы лишь при стабильном состоянии экономической и социальной жизни, когда элиты принимают решения, массы не вмешиваются в политический процесс или пассивно поддерживают соответствующие элиты. Неизбежен кризис этих теорий в условиях, когда общество вступает в полосу длительного кризисного развития, когда бюрократический способ принятия решений оказывается невозможным и начинаются массовые движения протеста против существующей системы.
Активное вовлечение массовых движений протеста в политическую жизнь, выдвижение харизматических лидеров на авансцену политической жизни на Западе, усиление авторитарных тенденций, даже угроза появления фашизма, о чем пишут некоторые левые политологи, делают необходимым поиск теоретических концепций, объясняющих взаимоотношения между политическими лидерами и массами, массами и политическими институтами.
В концепции М. Вебера демократия выступает как способ и средство, а не цель в себе. Это способ избрания лидеров, это средство как для придания их правлению законности, так и для привлечения значительной массы населения к политическим делам нации. Тем не менее демократия, по мнению М. Вебера, не является подходящим средством для решения обычных политических вопросов, в подобных случаях необходимы скорее компромиссы через переговоры, чем голосование. Поэтому он считал утопичными теории “народного суверенитета”, такие понятия, как “воля народа”, “мудрость народа” и т.д., цель которых – исключить господство одного человека над другим. По мнению Вебера, этого нельзя достичь в современных условиях, поскольку прямая демократия и правительство непрофессиональных политиков принципиально невозможны вне пределов мелких государств-городов, ограниченных своими размерами и населением. Согласно Веберу, любая рационализация или же формализация взаимоотношений между людьми в современных больших обществах и государствах неизбежно ведет к авторитаризму. Не случайно поэтому именно анализ английской парламентской демократии, которая подавляющим большинством исследователей рассматривалась как модель наиболее успешной демократии, дал повод Веберу усомниться в демократическом характере функционирования этого института власти.
Выводы Вебера основаны на проведенном им анализе принципов организации и деятельности бюрократий и “железного закона олигархии”, действующего в рамках любой организации.
В противовес англосаксонской политической традиции Вебер предлагает теорию плебисцитарной демократии, с помощью которой, по его мнению, можно было бы избежать тирании бюрократов. В рамках этой теории народу и отдельным индивидам отводится роль пассивного участника политического процесса. Единственная форма политического участия для масс – это участие в выборах и реализация права на голосование.
Главной фигурой в веберовской теории выступает харизматический лидер, избранный прямым голосованием народом, перед которым он несет ответственность. Подобный лидер стоит над бюрократической администрацией, избираемой, в свою очередь, формально легальным образом. Степень легитимности харизматического лидера определяется масштабами его успехов. Так как, по Веберу, роль масс в политическом процессе ограничивается лишь участием в избрании харизматического лидера, им, по существу, отказывается в праве осуществлять контроль над бюрократией снизу. Эти функции граждане делегируют харизматическому лидеру, который осуществляет контроль за деятельностью бюрократии сверху; одна из главных его задач – борьба с бюрократией, необходимая для преодоления олигархического принципа правления.
Разрабатывая “идеальный тип” бюрократии, Вебер предполагал, что бюрократия выступит в роли беспристрастного технического исполнителя в расчлененном на составные элементы процессе управления. Он считал, что идеальный руководитель управляет своим аппаратом в духе формалистической безличности, без гнева и пристрастия. По мнению Вебера, “идеальный тип” бюрократии по своей эффективности выглядит в сравнении с другими формами организации управления так же, как машина в сравнении с немеханическими видами производства.
Однако анализ функционирования бюрократии привел Вебера к выводу о том, что система правил и инструкций и иерархическая структура в организации бюрократии таят в себе очень опасные семена ее перерождения. Они могут стать тормозом эффективного функционирования любой бюрократической организации. Приученные к определенному способу приложения своих знаний, к известной рутине и шаблону, бюрократы оказываются беспомощными, когда сталкиваются с реальными проблемами социальной жизни, не поддающимися решению на основе предписанных заранее известных правил и стандартов.
Стремясь решить задачу предохранения общественных институтов от бюрократического окостенения, Вебер в последние годы своей жизни особенно много внимания уделял проблеме лидера в рамках организации и вопросам, связанным с выявлением взаимоотношений лидера, бюрократии и масс.
Плебисцитарная теория бюрократии Вебера-это, по существу, попытка найти некую идеальную модель организации политической системы с необходимыми элементами, обеспечивающими ее динамизм.
По мнению Вебера, харизматический лидер, стоящий вне классов, статусов и демагогической политики, имея независимый от бюрократии источник легитимизации своей власти и не будучи сильно интегрированным в бюрократическую иерархическую структуру, смог бы объединить вокруг себя нацию и защитить индивида перед лицом наступления бюрократии и “социалистического коллективизма”. Основное значение плебисцита для Вебера сводится к тому, чтобы в результате прямого участия всего народа в голосовании создать харизматический авторитет.
Как отмечает видный западногерманский политолог В. Моммзен, “Вебер верил в то, что, только обращаясь прямо к массам, вместо того, чтобы получать советы от административной демократии, великий политический лидер может проводить дальновидную и смелую политику”. Условие успешности деятельности такого лидера – слепое повиновение ему со стороны народа. По мнению Вебера, подобный лидер, с независимой от парламента базой власти, смог бы преодолеть раздробленность классовых интересов, представленных в парламенте, и быть объединяющим началом нации. Парламенту отводится в этой теории функция воспитания плебисцитарных лидеров.
Необходимость плебисцитарного лидера, по Веберу, обусловлена рядом обстоятельств. Во-первых, он хотел добиться для политического лидера верховенства над бюрократией, а одновременно вывести его из-под власти экономических интересов и отдельных групп давления. Во-вторых, условия начала ХХ века и послевоенный период в Европе, и особенно в Германии, при острой социально-классовой поляризации, вызывали у Вебера опасения, что любая политическая система в Германии, перенятая у англичан или французов, рухнет под натиском бескомпромиссного давления разных интересов. Поэтому в его теории плебисцитарный лидер с независимой от парламента базой избирателей должен был символизировать единство нации. Вебер, пытаясь отделить сферу политики от сферы экономики, предлагал искать решение экономических конфликтов парламентарным путем. Он стремился добиться весьма утопической, в условиях господства частной собственности, цели: сохранить экономическую сферу вне контроля государства, одновременно выведя принятие политических решений из-под контроля и доминирования экономики.
Вебер считал, что для роли плебисцитарных лидеров наиболее подходят представители экономически достаточно обеспеченного слоя, что определяет независимость суждений и дистанцированность от групп интересов, непосредственно вовлеченных в процесс производства. Они также должны быть достаточно подготовленными для того, чтобы стать профессиональными политиками. Одновременно эти качества, по мнению Вебера, могли дать подобному лидеру более широкое видение национальных интересов и позволили бы подняться над узкоклассовыми и социальными интересами.
Какими бы благородными мотивами ни руководствовался Вебер, отдавая всю полноту политической власти элитам профессиональных политиков, имеющих независимую экономическую и избирательную основу, развитие политических систем наглядно демонстрирует невозможность отделения политической сферы от экономической и свидетельствует о наличии относительно гомогенной правящей элиты, которая представляет господствующий в экономике и политической сфере класс общества.
Хотя разобщенность и индивидуализм, характерные для англосаксонских обществ, создавали сложности для политического функционирования социальных систем, а бюрократия по-прежнему усиливала свои позиции, тем не менее существовавшая там демократическая система, опиравшаяся на исторические традиции и обычаи политической культуры, избежала появления харизматического лидера, который разрушил бы демократические институты и ценности.
Но совершенно иная ситуация сложилась в 30-х годах в Германии, где теория плебисцитарной демократии потерпела полный крах. Харизматический лидер, избранный народом, вместо того чтобы бороться с бюрократизмом и разобщенностью и защитить отдельного индивида от “социалистической коллективности”, использовал слепое подчинение и веру в фюрера оболваненных геббельсовской пропагандой миллионов людей для уничтожения всякой законности, общепринятых норм морали и низведения последователей до уровня слепых орудий его преступной воли, низменных страстей и вожделений. Вместе с тем отсутствие в Германии демократических традиций и обычаев, могущих сдержать харизматического лидера, привело к кровавой диктатуре.
Критики веберовской теории плебисцитарной демократии отмечают среди ее слабостей тот важный момент, что Веберу не удалось четко различить харизматическое руководство и харизматическое доминирование. При западной демократии возможен лидер с харизматическими качествами и не является неизбежным перерождение этого лидера в цезаристского. Однако, как справедливо отмечает Моммзен, демократия не может принять веберовский принцип легитимизации этой харизмы, дающий возможность для появления тирана. Считая, что власть лидера легитимизируется его персональной харизмой, а демократические институты являются просто орудием в его руках, Вебер тем самым снимает любую возможность контроля над харизматической личностью. Такой подход приближает к принятию принципов фюрества и фашистского лидерства. Чтобы совместить принцип харизматического руководства с сохранением демократии и воспрепятствовать тем самым перерождению харизматического лидера в лидера цезаристского типа, следует воздвигнуть на его пути институциональные преграды. Цезаристский авторитет требует полного контроля над органами насилия и средствами массовой информации. Следовательно, там, где харизматический лидер этого не имеет, он не может стать тираном.
Вебер не мог предположить возможность “харизматического прорыва” с катастрофическими последствиями, когда харизматический лидер, опираясь на бюрократическую машину, мог бы установить наихудшую форму тоталитарной власти. Он скорее был озабочен другой реальной угрозой для демократии, исходящей из феномена, который он хорошо знал, из феномена бюрократизации. Поэтому представляется оправданным мнение Моммзена о том, что Вебер “больше боялся стагнации и окостенения, чем харизматического прорыва. Он видел в этих лидерах возможность поставить новые цели, контролировать притязания бюрократов, предлагать новые пути развития в обществах, чтобы преодолеть политическую стагнацию и бюрократическую рутину”.
Не случайно поэтому почти все исследователи теории демократии Вебера отмечают, что плебисцитарная демократия возможна в странах, имеющих институционализированные политические учреждения, которые в состоянии заблокировать харизматический прорыв к “цезаризму”, в обществах, где правит закон, а не воля.
Как было показано выше, имеются существенные изъяны веберовской теории, ее слабости и противоречия, которые на практике могут привести, и уже привели, к далеко не однозначным результатам. Однако в этой теории Веберу удалось выявить сущностные связи между различными элементами политической системы, которые имеют универсальный характер и с той или иной модификацией могут проявиться в политической практике как капиталистических и развивающихся, так и социалистических стран.
Необходимость для политической системы лидера с харизматическими качествами появляется в двух случаях. В развитых капиталистических странах-тогда, когда эти страны вступают в полосу длительного кризисного развития, затрагивающего все сферы жизнедеятельности. Бюрократия, призванная “рационально рутинизировать” процесс принятия решений, оказывается не в состоянии адекватно реагировать на изменяющиеся условия и принимать новые решения. Это требует выхода за пределы каждодневной рутины, что должно иметь под собой “харизматическую основу”. По мнению Вебера, в подобных случаях ни естественные лидеры традиционных обществ, ни бюрократия в современных обществах не в состоянии найти необходимые решения при экономических, политических, этнических и религиозных кризисных ситуациях. Нестабильность власти харизматического лидера обусловлена тем, что она не основана ни на законах, ни на традиции, а только лишь на той миссии, которая на него возложена. Он опирается на собственную силу и личностные качества, которые должен постоянно доказывать.
Харизматические лидеры появляются еще и в регионах развивающегося мира, когда во многих обществах происходит слом традиционных институтов и ценностей и начинается стадия быстрого индустриального развития. Отсутствие стабильных социальных институтов и консерватизм масс в сочетании с нерасчлененностью политического и религиозного сознания делают возможным появление харизматических лидеров наподобие Хомейни, Перона и др.
Вебер не принимал американскую политическую систему в качестве модели для Германии, поскольку ряд элементов этой системы в ту пору не вписывался в его модель демократии.
Как нам представляется, сегодня американская система организации и функционирования политической власти больше всего соответствует требованиям плебисцитарной демократии.
В американской политической системе должность президента обладает харизмой независимо от личности президента. Многие американские политологи отмечают, что народ смотрит на президентскую власть с надеждой на твердое руководство. В личности президента американский народ видит свое символическое единство, обретенное в процессе избрания его на должность. Формально, будучи избранником всего народа, он тем самым как бы примиряет все партийные, социальные, классовые и групповые интересы.
Наиболее популярными бывают те президенты, которым удается в большей степени упростить вопросы и представить государство как инструмент защиты интересов простого человека. Американцам особенно импонируют такие качества национального политического лидера, в роли которого выступает президент, как твердость, компетентность и решительность в проведении политической линии.
Особенно возрастает роль президента как символа единства нации в кризисное время, когда нация ждет от него решительных действий. Отношения между массами в США и президентом идеально соответствуют отношениям между плебисцитарным харизматическим лидером и массами в веберовской теории. Во-первых, порядок избрания президента США соответствует порядку избрания плебицитарно-харизматического лидера, народ возлагает большие надежды на него лично в деле достижения благополучия и процветания. Народ ждет успехов от президента, и власть и возможность дальнейшей деятельности президента зависят от того, насколько эффективно ему удастся справиться с теми или иными острыми проблемами внутренней и внешней политики. Опросы политических социологов подтверждают определенную независимость и важную роль института президента, особенно президента, снискавшего славу харизматического лидера.
Согласно плебисцитарной теории демократии народ не только склонен превозносить успехи президента и беспрекословно поддерживать его политику, но этот же народ в случае неудач возлагает на президента всю вину, независимо от того, смог ли он справиться с теми или иными проблемами, стоящими перед нацией, или нет. Американские политологи Т. Дай и Л. Зиглер вывели следующую закономерность в отношениях между президентом и народом. Быстрое падение или рост популярности президента за короткий промежуток времени подтверждает ту мысль, что “президент занимает свой пост при широкой поддержке народа, эта поддержка имеет тенденцию со временем ослабевать и может вновь усилиться при драматическом событии или кризисе”.
Как уже отмечалось выше, президентская власть имеет огромное символическое значение. Президент становится воплощением власти, законности, устойчивости всей американской политической системы.
Два важных обстоятельства за последние десятилетия значительно усилили роль лидера и облегчили ему прямой доступ к массам, одновременно в значительной степени ограничив влияние партийных бюрократий.
Первое-это беспрецедентное усиление роли средств массовых коммуникаций в политическом процессе, что дает возможность лидеру без посредника (партии) обращаться к массам и с максимальной эффективностью использовать свои “демагогические” качества.
Второе-ослабление роли больших партий вследствие их попыток выразить интересы народа в целом, эклектичности идеологических установок ведущих партий, пытающихся таким путем привлечь максимальное количество избирателей. Это приводит к падению значения партийных программ и к дестабилизации избирательной базы различных партий. В результате сокращается количество людей, постоянно идентифицирующих себя с той или иной партией. В США особенно учащаются ситуации, когда избиратели осуществляют выбор не между различными партиями или их программами, а скорее между кандидатами, имеющими определенные характеристики лидерства. При этом каждый из кандидатов может пользоваться харизматическими и демагогическими способностями. Как отмечал Вебер в статье “Политика как профессия”, появление таких плебисцитарных лидеров6 или, как он называет, “диктаторов на поле боя выборов”, -определенный шаг в сторону “плебисцитарной демократии”.
Плебисцитарная теория демократии, предложенная Вебером, была призвана противодействовать политической фрагментации общества, корпоративным, особенно бюрократическим, тенденциям, защитить единство интересов нации. Очевидно, что не только в политической теории, но и в политической практике возникает проблема пределов роста политического могущества харизматического лидера. Необходимо также учитывать, что недовольство масс и их стихийные выступления против установившихся порядков или институтов могут быть использованы харизматическим лидером для решительного разрыва с существующими институтами и ценностями, для установления авторитарных или тоталитарных режимов и для сужения прав и свобод народных масс.
Для эффективной борьбы с бюрократией любая политическая система нуждается в харизматическом лидере. Только союз широких масс народа с подобным лидером дает возможность эффективно контролировать и сдерживать всевластие бюрократии. Гарантией того, что харизматический лидер не превратиться в лидера цезаристского толка при отсутствии институциональных преград на этом пути, могут стать его действия по созданию правового государства.

Л И Т Е Р А Т У Р А
Давыдов Ю. Н. “Веберовский ренессанс” и проблема “исследовательской программы” М. Вебера. М., 1986.
Мигранян А. М. Кризис теорий демократии на Западе. -“Вопросы философии”, 1986, N9.
Дай Т., Зиглер Л. Демократия для элиты. М., 1984.