Концепции человека  в  русской  философии  XIX века.

Самарский  государственный  аэрокосмический  университет

Философско-антропологическая  мысль в России XIX века демонстрирует предельное многообразие подходов к проблеме человека. На протяжении столетия менялись духовные установки и господствующие мировоззренческие течения. Однако тема человека оставалась неизменной, она служила фундаментом для самых разных теоретических исканий. “Излюбленная – тема русских размышлений – человек” /Франк/.

Панорама концепций человека, созданных в XIX веке, обширна. В нее входят “авторские” антропологии  представителей различных философских направлений.

Так, русская философия первой половины XIX века предстает перед нами как история борьбы двух противоположных направлений: стремления организовать жизнь на европейский лад и желания оградить традиционные формы национальной жизни от  иностранного влияния. Это был “болезненный процесс национально- исторического самонахождения и раздумья” /Флоренский/, в результате которого возникли две идейные программы: западничество и славянофильство.

Западничество и славянофильство составляет главный фокус, вокруг которого и по отношению к которому оформился идеологический горизонт эпохи 1840-1850 гг., сыгравший решающую роль в формировании русского национального самосознания и определяющий дальнейшие судьбы русской философии.

Среди широкого круга тем, обсуждаемых западниками и славянофилами, особо выделяется антропологическая проблематика. Основатели славянофильства А.С.Хомяков и И.В.Киреевский обосновали концепцию человека, в центре которой – истолкование духовно – нравственных ценностей с позиций православия.

В своих богословских трудах  А.С.Хомяков обратился к теме соборной  Церкви, через которую только и может совершиться преображение человека. В отношении Церкви Хомяков определял соборность как “единство во множестве”. Если взять это понятие в контексте социальной философии, то можно определить соборность как общность людей, свободную от антагонизма, объединенных верой в православные ценности, гарантирующие цельность личности и соборность познания. Соборность – это примирения в христианской любви и свободы каждого и единства всех.

Из учения о Церкви Хомяков выводит собственное учение о личности. “Отдельная личность есть совершенное бессилие и внутренний непримиримый разлад “ /Хомяков/. Лишь в Церкви , то есть свободном, проникнутом братской любовью к другим людям единении во имя  Христа, – только здесь личность обретает все свои дары, всю полноту ее личного богатства.

В антропологии Хомякова с особой силой выдвигается учение о целостности в человеке, под которой он понимает  “иерархическую структуру души”: существуют  “центральные силы нашего богообразного разума, вокруг которого должны располагаться все силы нашего духа” .

Очевидно, что антропологические построения Хомякова перекликаются с учением И.В.Киреевского о целостности духа.

Цельность духа – это вопрос о внутреннем устроении жизни, о постоянном поиске “того внутреннего корня разумения, где все отдельные силы сливаются в одно живое и цельное зрение ума” /Киреевский/.

В основу всего построения философ положил различие “внешнего” и “внутреннего” человека. Внутренний человек  – это совокупность способностей человека: способности любви к богу, и помощи к ближнему; способность ощущать вину, стыд, сострадать, чувствовать красоту. Внешний человек – это, выражаясь языком современной социальной психологии, совокупность социальных ролей, которые весьма часто противоречат друг другу, вызывая самоотчуждение человека, расколотость и противоречивость внутренней и внешней жизни.

Обретение цельности, то есть путь к господству в человеке “внутреннего средоточия”, –   в “собирании сил души”. И задача эта достижима “для ищущего”, но нужен труд, нужна духовная работа над собой. Человеку необходимо проникнуться стремлением “собирать все отдельные части души в одну силу, отыскать то внутреннее средоточие бытия, где разум, воля, и чувство, и совесть, прекрасное и истинное, удивительное и желаемое, справедливое и милосердное, и весь объем ума сливаются в одно живое единство, и таким образом восстанавливается существенная личность в ее первозданной неделимости”/Киреевский”/.

Антропологические построения Хомякова и Киреевского восходят к христианскому видению цельного человека.

В противоположность этому исходным пунктом философских взглядов западников было рационально –  аксиологическое понимание человеческой личности.

В.Г.Белинский не создал собственной антропологии как стройной философской системы. Однако все его размышления  так или иначе  носят антропоцентрический характер.

Эволюция взглядов в конечном итоге привела его к утверждению абсолютной ценности человеческой личности. “Для меня теперь человеческая личность выше истории, выше общества, выше человечества” /Белинский/. Во имя личности, во имя ее полноценного развития и обеспечения “каждому” возможности этого развития, стоит  Белинский за социалистические идеалы. “Человек метафизически не прочен…Мертвая и бессознательно разумная природа поступает с индивидуумом хуже, чем злая мачеха”. Но если природа безжалостна, то тем более оснований для людей бережно заботиться о каждом человек.

Мотивы персонализма, поиска “социальной правды” во имя освобождения личности от гнета современного строя вместе с Белинским разделяли и другие представители западничества.

Оригинальное философское творчество А.И. Герцена, его особый подлинный “философский опыт” были сосредоточены на проблеме  человека: “личность – вершина исторического мира, к ней все примыкает, ею все живет” /Герцен/.

В некотором смысле Герцен был основателем русского материализма и позитивизма с их ориентацией на естественные науки. Так , он хотел объяснить человека из мира природы. Но увы, природа слепа. В ней царит бессмысленная случайность – таков печальный итог его размышлений. Противоположный природе полюс бытия – моральная личность во всеоружии своего знания и нравственной ответственности. При всем желании ее невозможно дедуцировать ни из мира природы, ни из мира истории. Нужно принимать ее как неоспоримую данность.

“Вне нас все изменяется, все зыблется; мы стоим на краю пропасти и видим, как он осыпается.., и мы не сыщем гавани иначе, как в нас самих, в сознании нашей беспредельной свободы, нашей самодержавной независимости..” /Герцен/. Так рождается позиция трагического противостояния миру, который не внушает доверия. Единственное, что остается непоколебимым – это вера в личность, в ее нравственные силы, в защиту “естественных движений души”.

Сходные умонастроения суммируются в некое психологическое единство и переживаются как отличия “новых людей” второй половины XIX века от предыдущего поколения.

Идейным вождем и ярким представителем материализма и радикализма этого периода был Н.Г.Чернышевский.

В его основной философской статье “Антропологический принцип” в философии” учение о человеке преподнесено с позиций “новой” антропологии, базирующейся на материалистическом биологизме. “На человека надо смотреть, как на существо, имеющее только одну натуру, чтобы не разрезать человеческую жизнь на разные половины, и рассматривать каждую сторону деятельности, как деятельность всего организма” /Чернышевский/. Защищая единство человека с “научной точки зрения”, Чернышевский подчиняет познание принципам, господствующим в сфере физико – химических процессов. Что вполне соответствовало позитивистским тенденциям эпохи.

Известно, что Чернышевский представлял себе “положительно” нравственного человека как “человека вполне”, цельного и гармоничного в котором корень всех движений – и корыстных, и бескорыстных – один  и тот же, а именно “любовь к самому себе”. Однако теория разумного эгоизма ”не мешала Чернышевскому верить в “почти чудотворную силу личности и горячо сочувствовать всем тем, кто угнетен условиями жизни.

Позиции позитивизма, веры в науку разделяли и представители народничества, радикализма и социализма. Однако во второй половине XIX века на примере многих философских построений можно было наблюдать как “независимость и самобытность морального вдохновения полагают  границы позитивистской установке ума” /Зеньковский/. И у Герцена, и у Чернышевского, и с особенной ясностью у П.Л.Лаврова на первое место выступает примат этики.

Антропологизм Лаврова основывается на понятии  “цельного человека”. “Человека есть единство бытия и идеала” /Лавров/, прочным основанием которого является “наличность морального сознания”. Моральное сознание, начиная с простого “желания”, создает идеал и движет творчеством человека, вырывает человека из потока бессознательного бытия, создает историческую действительность. Лавров суммирует свой антропологизм так: “человек есть источник природы /ибо из данных опыта человек воссоздает “природу”, источник истории /борется за свои идеалы, бросает семя в почву окружающего мира/, источник собственного сознания /перестраивает свой внутренний мир/”.

Проблемы полноты и целостности, нераздельности человеческой личности, высокий этический пафос размышлений о человеке оказываются общими для всей русской философской антропологии XIX века. Но в разнородных идейных течениях эти проблемы получают различную аранжировку.

Панорама антропологических концепций XIX века могла бы быть представлена более значительным числом персоналий, но, без включения в нее творческого наследия Ф.М.Достоевского, она вряд ли могла быть полной.

Вместе со всей русской мыслью Достоевский – антропроцентричен. Нет  для Достоевского ничего дороже и значительнее человека, хотя, быть может, нет и ничего страшнее человека. Человек – загадочен, соткан из противоречий, но он является в то же время – в лице самого даже ничтожного человека  –  абсолютной ценностью. Поистине – не столько Бог мучил Достоевского, сколько мучил его человек, – в его реальности и в его глубине, в его роковых, преступных и в его светлых, добрых движениях.

Сила и значительность подобного антиномизма у Достоевского в том, что оба члена антиномии даны у него в высшей своей форме. Основная тайна человека, по Достоевскому, состоит в том, что он есть существо этическое, что он неизменно и непобедимо стоит всегда перед дилеммой добра и зла, от которой он не может никуда уйти: кто не идет путем добра, тот необходимо становится на путь зла.

Эта этическая сущность человека, основная его этическая направленность не предвзятая идея у Достоевского, а  вывод из его наблюдений над людьми.

“Идея человека” пронизывает, центрирует русскую философию XIX века. Во всех различных течениях русской мысли главным является утверждение того, что  “человек в своей индивидуальности является нравственной ценностью высшей иерархической ступени” /Бердяев/.